 СТИХИ
Вера Павлова
* * *
Плащ, промокший до нитки,
От вьюги уже не спасет,
Но вдаль уходит дорога
И надо шагать вперед.
Мой плащ, что висит за спиной -
Мои перебитые крылья.
Как хочется быть собой!
Но боль остается былью.
* * *
Я давно не писала стихов.
Ветер кружит обиды мои.
Стала видеть я меньше снов,
Да и сны вдруг стали пусты.
Все подернулось серою дымкой,
За спиной чуть прикрылась дверь,
И ко мне приходит лишь Мурзик,
Проникая в узкую щель.
Он сидит у меня на кровати,
Потихоньку давая понять,
Что не все возможно исправить,
Но прошедшее можно принять.
* * *
Задремала вчера ненароком -
Мне приснился котенок сер.
Он потерся неловко боком,
А потом у руки моей сел.
Я боялась, что спрыгнет, уйдет он,
Но погладила между ушей.
Вот и весь мой сон неглубокий,
Позволительный для малышей.
* * *
В полночной неба синеве
Горела одна звезда,
И ей из-за края тьмы
Вторила наша луна.
И отзвук времен прошедших,
И отзвук времен идущих,
И отзвук времен непришедших
Сливались в шелест один.
И в шелесте том еле слышном
Горела одна звезда,
И ей из-за края тьмы
Вторила чья-то луна.
* * *
Серой кошке я песню отдам,
Серой кошке, что пьет молоко,
Что приходит ночью ко мне
Когда знает, что мне нелегко.
Серой кошке я песню отдам,
Серой кошке, что пьет молоко,
Серой кошке, что помнит меня,
Как бы я ни была далеко.
 ПРОЗА
Алексей Замский (г. Минск)
Однажды вечером
Николай Степанович с утра до вечера просидел в квартире
у своих друзей. Его другу Матвею было пятьдесят четыре года.
Он являлся заводилой. Другому другу, Михаилу, было около пя-
тидесяти. Он был наливалой и в то же время выпивалой.
Сидели трое друзей в зале. На столе стояла пятилитровая
банка водки. Рядом на тарелке лежали три соленых огурца.
Когда пришла пора прощаться, на столе стояла уже пустая пя-
тилитровая банка, а рядом на тарелке лежали три соленых
огурца.
Был вечер. Николай Степанович на своем мотоцикле (он на
нем же и приехал) уже катил домой. Черти цеплялись за руль.
У Николая Степановича промелькнуло в голове: "Белая горяч-
ка!". И он крикнул: "Я же выпил совсем немножко!".
Вдруг раздался свисток. Николай Степанович подумал:
"Вот черти рассвистелись! Сейчас я им покажу, кто такой Сте-
паныч!". Он слез с мотоцикла (прямо на ходу) и увидел перед
собой черта с очень знакомой полосатой черно-белой палкой.
Этот самый черт заявил:
- Вы пьяны! Мы должны забрать у вас права!
- Попробуй только забери! - возразил Николай Степано-
вич. - Я не пьян!
С этими словами он полез доказывать свою правоту. Черт
замахнулся полосатой дубинкой, и...
Очнулся Николай Степанович утром в какой-то, как он по-
нял, одиночной камере. Почесав ушибленную голову, он сказал:
"Ё-моё, что же я наделал-то?"
С тех пор Николай Степанович не садится на свой мото-
цикл, который куда-то исчез вместе с правами.
Константин Соловьев (г. Одесса)
Я и винда
5 ноября
Сегодня приходил Жорка. Прореагировал с моим Нортоном
и выпал в осадок. Заявил, что я самый распоследний чайник,
раз не юзаю 95-ую Винду. Меня его слова оскорбили - я уже
знаю две команды Нортона - Copy и Delete. Какой же я чайник?
Но на вопрос, почему я должен ставить именно 95-ую Винду, а
не предыдущие 94, Жорка вразумительного ответа не дал. Что с
него взять, ламер - он и в Африке ламер. Но потом раскололся
и заявил, что эта Винда сделана какой-то крутейшей фирмой,
а потому, мол, ну о-о-о-очень крутая. Я поинтересовался, что
же это за фирма. Как и следовало ожидать, Жорка названия не
помнил. Мелкософт или Малософт - вот и все, что удалось из
него вытянуть. Наконец у Жорика прорезалось чувство такта и
он понял, что он здесь лишний. Тут выяснилось, что он успел
потерять диск с Виндой. Начали все перерывать, но тщетно.
После его ухода я обнаружил, что забытый диск с Виндой нахо-
дится в моем кармане. Ничего, потом отдам.
6 ноября
Долго думал, куда же всунуть этот чертов диск. Ни в од-
ну щель не лезет. Может, надо вначале разобрать корпус, а
потом установить внутри диск? Пришла мысль, что это и есть
"жесткий диск", но тут по счастливой случайности мой палец
наткнулся на какую-то кнопочку. Выехала странная тарелка. В
порядке эксперимента я положил на нее диск. Тарелка тут же
исчезла. Как бы она диск не попортила... Дорогой, небось...
Неожиданно на автопилоте запустилась какая-то програм-
ма - СЭТЮП называется. Нарисовала красивую картинку и
предложила сделать что-то с WINDOWS'95. Наверно, установить.
Я согласился. Не тут-то было! СЭТЮП исписал весь экран ка-
ким-то текстом. А внизу только две кнопочки - Да и Нет. По-
пробуй угадай! Я попытался перевести, да уж больно зауми
много. "Copyright" да "Microsoft" - как тут без словаря? До-
стал два тома "Англо-русского", сел за работу. Через полчаса
перевел последние два слова. "...карается законом..." Ну
Жорка, втравил, гад. Ладно, ткну наугад "Да". Небось не
арестуют. Отлично, едем дальше!
Подлый СЭТЮП еще долго мучил меня всякими каверзными
вопросами, но потом отпустил с миром, понял, наверное, что с
меня много не возьмешь... Последним ударом была белая таб-
личка с маленькими окошечками. Напротив каждого окошечка -
надпись, в некоторых окошечках есть точки, в других - нет.
Потратил остаток терпения и перевел-таки. Меня спрашивали,
какие именно компоненты я собираюсь устанавливать. Кончилось
тем, что я поставил точки везде, где нашел знакомые слова.
На том мы с СЭТЮПОМ и порешили. Ну наконец-то! Пошел про-
цесс... Не буду описывать установку - долго уж очень было.
Под конец меня спросили, нужно перезагружать компьютер. Я
колебался. Но тут отключили свет и вопрос о перезагрузке от-
пал сам собой.
7 ноября
В институте обнаружил на своей парте надпись "WINDOWS
MUST DIE". Перевел довольно быстро. "Виндоз должен умереть".
Бедняга... Как рыдал, должно быть, человек, когда писал
это... Сегодня на компьютер времени не осталось. Ну ничего,
завтра продолжим.
8 ноября
Компьютер торжественно загудел и высветил картинку во
весь экран - какая-то хвостатая штука на фоне неба, но кра-
сиво-то как! А вот и Винда... Ощущение - непередаваемое...
Сколько цветов! Сколько красок! Мышь двигается! Ур-р-р-раа!
Победа! Ремиз! А что будет, если ткнуть стрелочкой во-о-он в
тот квадратик?..
9 ноября
На часах - 05:00. Пытаюсь сообразить, кто я и зачем.
Пока не получается. Наконец удается оторвать руки от клавиа-
туры, а тело от кресла. Зигзагообразной походкой направляюсь
на кухню. Духота-то какая! Надо б окно открыть... Минуты две
щелкаю на форточке курсором, потом вспоминаю, что мышь около
компьютера забыл. Ой, мамочки, а мне еще сегодня в инсти-
тут!..
Падаю на свое место. С задней парты слышен голос: "Смо-
три, что Винда с людьми делает..." На второй паре отключил
питание, перезагрузился только на последней. Чувствую себя
намного лучше. Только в голове шумит - процессор пашет, да
жарковато - вентилятор полетел. Ладно, впредь буду осторож-
ней.
10 ноября
Выходной весь день просидел за компьютером. Увы, книги
по компьютеру я отыскать не смог, пока работаю по древнерус-
скому методу "научного тыка". Работа идет успешно - пока еще
ничего не сломал.
16 ноября
Все! Винду я теперь знаю не хуже товарища Б.Гейтса.
WINDOWS FOREVER!!!
17 ноября
На минуту забежал Жорка. Обругал последними словами
Винду и порекомендовал ставить полуось. Мои слова о крутости
Винды он встретил смехом и заявлением о том, что только та-
кие чайники как я, могут юзать Винду. А может, и вправду эту
самую полуось оставить? Ладно, хуже не будет! На то, чтобы
Жорка забыл диск именно с полуосью, у меня ушло полчаса.
18 ноября
Появляются какие-то смутные подозрения. Не помню, чтобы
раскладку клавиатуры на испанский ставил...
19 ноября
Мда, не так хороша Винда, как ее малюют... Сегодня она
устроила мне скандал. Только я засунул диск с полуосью, тут
же исчез драйвер CDROMа... Чудеса!
20 ноября
Удалось найти новый драйвер. Только вошел в инсталляцию
полуоси, Винда завизжала, да так, что у меня по таэру мураш-
ки пошли, и повесилась, оставив прощальную записку о неис-
правности какого-то модуля памяти.
21 ноября
Запустить инсталяшку полуоси не рискнул, так и живу под
Виндой.
22 ноября
Винда порадовала свеженьким приколом - заявила, что мой
принтер - не более, чем фикция и что она его в упор не ви-
дит. Вслед за принтером пропал и модем, пискнув напоследок
об "ошибке драйвера". Придется мне попотеть, добывая новые
драйвера.
23 ноября
С утра играли с Виндой в прятки - она прятала принтер,
модем и CDROM, а я искал к ним драйвера. Наконец она наигра-
лась и оставила мой компьютер в покое, стерев перед этим
программу, на набор которой я убил неделю.
24 ноября
Похоже, она действительно не успокоится, пока не научит
меня испанскому - при таинственных обстоятельствах исчезли
все русские шрифты.
25 ноября
Свежий прикол - сунула мне под нос анкету, заполнить,
видать, надо... Фиг ей, а не анкету!
26 ноября
Просьбы начинают принимать угрожающий характер. В тек-
сте анкеты я все чаще нахожу "карается законом". Тварь бур-
жуйская! Нас, русских студентов, не запугаешь!
27 ноября (10:00)
Революция явилась для меня полной неожиданностью. В ре-
зультате масштабной, гениально спланированной и проведенной
операции коммуникации утеряны. Я отрезан от окружающего ми-
ра, положение безвыходное. Часть софта и программного обес-
печения примкнула к рядам повстанцев. Отряды DATA SECURE,
поддавшиеся посулам Винды, отстранили меня от руководства,
обвинив в набирательстве неверного пароля. Модем тем време-
нем надрывается - звонит куда-то...
27 ноября (10:45)
После того, как я перекрыл кислород модему, Винда уда-
рилась в военный коммунизм - репрессирован невинный сжатый
диск. Ну это я тебе не прощу! Антивиндоузским Генеральным
Военным Штабом принято решение об обращении к союзникам -
группе студентов мобильного действия.
27 ноября (12:00)
Первые проблески надежды - интеллекты трех объединив-
шихся студентов с боем врываются на "рабочий стол". Винда
решила сражаться до последнего - уничтожает коммуникации.
Последние потери союзных войск: мышь и уплотненный иск.
27 ноября (14:30)
Обе стороны несут серьезные потери, но до окончания
сражения еще далеко. Отряды мятежников получили свежее под-
крепление - звуковую карту. Тактика этой железной твари
вполне ясна - нанесение психических повреждений и уничтоже-
ние слухового нерва. План подрыва коммуникаций между Виндой
и Звуковой картой потерпел неудачу. Мне следовало догадать-
ся, что Винда это предусмотрела. До сих пор не могу понять -
каким образом ей удалось повредить изоляцию?! Единственное,
что мы можем сделать - свернуть звук до минимума (30 ватт) и
запихать в уши побольше ваты. Мы покажем этому исчадию импе-
риализма, как умирают русские студенты!
27 ноября (15:00)
Боевая сводка: линия фронта сместилась в область загру-
зочных секторов, бой кипит вовсю, нет ни секунды передышки.
27 ноября (16:00)
Пиво подняло моральный дух войск. Изнемогающие сторон-
ники старого режима бросились на штурм последнего оплота
Винды - панели управления. Она ожидала нападения на этом
фронте и успела все укрепить. Атаки бесполезны.
27 ноября (18:25)
Пришлось прибегнуть к последнему средству. Враги наших
врагов - наши друзья! Полдюжины вольных вирусов-анархистов
набросились на Винду со всех сторон. Микрософт Антивирус по-
терял много крови и держится из последних сил.
27 ноября (20:00)
Победа! Мир! Труд! Мак! Режим Винды свержен! Красная
угроза ликвидирована! То что осталось от некогда мощной ар-
мии, являет собой весьма жалкое зрелище. Я не стал устраи-
вать репрессий - контрреволюция гуманна, живите...
28 ноября
Винда не желает жить опозоренной - крикнула, что ей
плохо и что она сейчас прикажет долго жить.
29 ноября
Кажется, она серьезно подумывает о самоубийстве - зая-
вила, что она нелицензионная, и отсчитывает три дня до де-
инсталляции.
2 декабря
Мне жаль Винду... Она не была ангелом, но такого конца
я бы не пожелал даже ей!..
СТИХИ
Илья Федоров
Хлебоборы
Где был тевтон разбит с позором
И в порошок растерт Мамай,
Где дышит грудь степным простором,
Идет борьба за урожай.
И вечно поджимают сроки,
Борьба растянута в веках
И колос, как колосс высокий,
Главой качает в облаках.
Умрем! От нас ведь не убудет,
И так народу - тьма и тьма.
Из года в год уходят люди,
А рожь уходит в закрома.
Илья Голяк
* * *
Бьются о скалы волны морские,
Весело прыгают матросы по мачтам.
Тихо качнется грот-мачта в тумане,
Светится ярко где-то фонарь...
|
ПРОЗА
Дмитрий Маевский (г. Буденновск)
Люди, или как мы живем
Представьте: море, песчаный пляж и Вы. Представили? Хо-
рошо. Вы идете по пляжу, а вокруг монетки. Обычные такие.
Серебряные, медные, алюминиевые, деревянные наконец! И из-
редка попадаются золотые. Вы собираете золотые. Другие не
ценятся, точнее, цена их мала. Это старые берут все монетки,
а молодым они вообще не нужны. Почему? А зачем мне лишний
груз? Я лучше золотом карманы набью, чем мелочевкой. Впро-
чем, золота-то мало.
Старые...
Старые берут все! И серебряные, и медные, и алюминие-
вые, и деревянные... Зачем? Вопрос. Просто так. Ответ.
Хотя нет, не просто так, в мире вообще НИЧЕГО "просто
так" не бывает. Конфетку можно из чего угодно сделать, был
бы материал... Вот они и делают, эти старые. Но мы же до та-
кого не опустимся!
Идем. Во-о-он что-то заблестело впереди. Много блестит
и людей там много. Может, золото? Пойду посмотрю.
Подошел. И что? Ой, монетка!!! Золотая!!! Моя!!! Но
что-то она сильно легкая. Надо на вкус попробовать. И... Не
все золото, что блестит. Дерево. Позолоченное. Жаль. Очень
жаль. Слезы сами потекли. Обманули. Надо уйти отсюда. Вдруг
кто-то заметит, что плачу? Поздно. Заметили. Ну и фиг с
вами!
Бывает. Но не у всех проходит. Пошли?
Идем.
Снова что-то блестит. Но мы уже ученые. На такое больше
не клюнем. Хотя... Много там молодых. Странно-странно. Пойду
туда.
Подошел. И что? А так, монетки. Золотые. Возьму одну,
попробую: может, дерево? Хотя нет. Дерево легкое, а это
твердое. Надо царапину провести. Золото!!! Ура-а-а!!! Я на-
шел!!!
- Дурак! Что орешь?
- Уже и порадоваться нельзя?
- Можно, но недолго.
- Почему?
Ответа не услышал. Твердое, тяжелое и упругое, навер-
ное, дубинка, опустилась на голову.
Очнулись? Пошли дальше. Не хотите? Не надо. Только
сопли подотрите - запутаетесь. Жалко, конечно. Я думал, что-
то из вас получится. Но, видимо, глубоко ошибался.
Встали? О-О-О-О! Вы не сдались. Хорошо. Продолжим. Те-
перь Вы, кажется, набрались умишка. Пошли.
Идем.
- Снова.
- Что "снова"?
- Блестит.
- А что так грустно?
- Нам не достанется.
- Почему? Ведь там никого нет.
И правда - никого. Бежим!!!
- Подожди. Я устал.
- Опоздаем. Быстрей.
Видимо, опоздали. Там люди. В кучке. Подойдем? Подой-
дем. И... Не суй свой нос, куда его не просят.
Очнулись? Да, видно, очнулись. Да Вы не плачьте, что-
нибудь найдем. Зачем нам золото? Вон сколько других монет
валяется. Пошли?
Идем...
Петр Батуринцев
ОНИ
- Зачем ты это делаешь? Она все равно не поймет.
- Как? Значит, она тоже?
- Ты не знал? - я удивленно посмотрел на Андрея.
- Нет, я думал... по телеку говорили, что таких не бе-
рут в учителя...
В Андрюшкином голосе чувствовалась высокая нотка удив-
ления. Никогда не думал, что такой здоровый балбес, списыва-
ющий "домашку" на каждой перемене, способен поражаться по-
вседневным вещам.
- Да они специально это говорят, чтобы мы не знали, -
просветил его я. - Подумай, что бы наши родаки сделали, если
бы узнали, кого тут из нас лепят. Да они бы нас вообще в
школу не пускали.
Андрей поднял с пола выпавший из пальцев карандаш и,
пододвинув к себе поближе тетрадь красного Мухомора, продол-
жил разукрашивать клеточки графиками квадратичных функций.
Не понял, а может, не поверил.
Прозвенел звонок, класс затих. Тетради отличников нача-
ли возвращаться к своим нервным владельцам.
...Училки не было минут десять, если не больше - чувст-
во времени я потерял давно. Обстановка, царящая тут в по-
следние дни, давала себя знать - реальность то растягива-
лась, то сжималась. Сейчас она сжималась и сдавливала меня
своими мутными стенами.
- А может, она не придет? - прошептал кто-то. - Вдруг
не захочет?
- А что, она может не захотеть, ты же знаешь, все ос-
тальные не могут, но она...
Дверная ручка повернулась, разболтанная щеколда преду-
преждающе звякнула, и дверь открыли. Она вошла. Весь класс
точно по команде встал. Никто не шелохнулся до тех пор, пока
не разрешили садиться.
...Андрей был весь красный, измученный, и, кажется, за-
дыхался. Что на него давило, кроме реальности?
Она подошла к своему столу, поправила толстую стопку
контрольных тетрадей и, окинув класс ястребиным взглядом,
сухо произнесла:
- Я только что была на педсовете. Нам сообщили, что
мальчик из параллельного вам класса выпал из окна тринадца-
того этажа.
По классу волной прокатился ужас, все понимали, что он
не окна там мыл, на тринадцатом, все поняли, что он решился.
Сейчас все мы были на грани такого же срыва, но никто не
осмеливался... пока никто. Может, следующим будет Андрей, а
может - я.
Никто об этом не знает, только она и они.
Я глянул на училку. Она буравила каждого своим взгля-
дом, своими тяжелыми мыслями. Вскоре докатилось и до меня.
Голова похолодела, так всегда бывает, когда кто-то копается
в твоем мозгу. Я знаю, я чувствую.
Дошла очередь и до Андрея. Он сидел спокойно. Рядом ле-
жала тетрадь Мухомора, и когда сверлящий взгляд приблизился,
он накрыл ее своей тетрадью. Накрыл и застыл, глядя училке в
глаза.
- Андрей, к доске! - велела та и хитро добавила: - С
тетрадью!
Андрей немного помешкал, но потом взял тетрадь и дви-
нулся к доске. Его снова остановил взгляд. Андрей вернулся и
взял тетрадь Мухомора. Сидящий сзади Илья Мухоморов схватил-
ся дрожащими руками за голову. "Что ты наделал, идиот!" Он
имел в виду не Андрея - ясно, что тот не при чем, - а себя.
Знал ведь, что так и случится, предчувствовал. Только вот
откуда эти предчувствия?
Мы подошли к решетке, за которой виднелась лестница на
тринадцатый этаж. По идее, решетка должна быть закрыта, но
замок давно сорвали. Вернее, его и не было, это Илья предпо-
ложил, что сорвали. Как он мог так предсказывать, для меня
оставалось загадкой. Ведь он еще перед алгеброй сказал, что
гад-Андрюшка не успеет отдать ему тетрадь, и обоим влепят по
паре.
- У меня странные предчувствия, - сказал Илья. - Давай
поднимемся.
Лестница вела в заброшенный спортивный зал. Пожелтевшие
шторы были опущены, и сквозь них пробивалась лишь серая по-
лоска света. Сам зал давно превратили в склад поломанных ве-
щей. С противоположной стороны было несколько дверей, одна
из них вела к лифтовому холлу. Как раз отсюда можно было по-
пасть на открытую площадку...
- Я так и знал, - тоскливо бормотал Илья, указывая на
прозрачную дверь мансарды. - Я так и знал!
На площадке стоял Андрей и смотрел вниз. Его черные
джинсы сливались с темными перилами ограждения, и я не сразу
понял, что стоит он на карнизе.
- Откуда ты все это знаешь? - что-то уже подозревая,
шепнул я Илье.
- Ты что, до сих пор не понял? Я ведь стал таким, как
она, как они, я сам не могу понять, что со мной творится, -
постепенно его голос перешел на крик, и Андрей, услышав нас,
стал судорожно вглядываться в темноту зала. Вскоре оттуда
вышел Илья.
- Андрей! - прозвучал серый голос Мухомора. - Стой!
- Нет, не мешайте мне, я решил, - отозвался тот. - Я
так не могу, не могу жить, когда она, они знают, что я ду-
маю, что я сделал, делаю, что сделаю!
- Андрей! - все тем же серым голосом повторил Илья, -
зачем тебе это? Тебе это не нужно, нет, не нужно!
Они схлестнулись долгими, воюющими взглядами, пока,
наконец, Андрей не слез с карниза.
Алексей Соколов
Хранитель города
Хранитель холмов! Вы представляете себе это? Я да. Каж-
дую ночь.
Бесконечные склоны, покрытые лесом. Темные ели с их
твердыми лапами, светлые дубравы и сосны, в чьих ветках поет
ветер дальних краев.
А еще солнце. Яркое, но не испепеляющее. Просто очень
много света. Везде. Но полянах, покрытых простыми полевыми
цветами, в дубовых рощах, среди красных сосновых стволов.
Я прохожу вдоль руин, древних как эти холмы, я касаюсь
ладонью камней и вижу тех, кто жил здесь когда-то.
Победно трубят рога, синий стяг с серебряным драконом
развевается над шпилями башен. Воины тех лет, несокрушимые,
державшие в страхе орды врагов. Великий город, великие люди.
Пока они есть, враг не коснется этой земли.
Впереди на вороном коне восседает правитель, величайший
из королей, мудрейший и сильнейший из всех ему подобных.
Солнце играет на его легком венце, на щите и рукояти меча,
непобедимого и несокрушимого, как и его хозяин. Плащ короля
развевает западный ветер, и с ветром в мир прилетает прохла-
да и странная, необъяснимая радость.
Я расправляю свой плащ, извлекаю меч. Руки великого ко-
роля держали его очень и очень давно, но с тех пор мало что
изменилось.
Я - Хранитель Холмов, и никто не вступит в мои земли,
неся с собой зло. Никто, как бы силен он ни был, ибо со мной
силы древнего королевства. Я - Хранитель Холмов... Вот о чем
я мечтаю ночами.
Старый фонарь изо всех сил боролся с давившей его тем-
нотой. Раньше это было сложнее. Теперь, когда дождь закон-
чился, стало проще. Можно было увидеть и стену дома, и то-
поль возле крайнего подъезда, и много еще чего, незаметного
обычному человеку.
Вдоль дома скользила еле заметная тень. Некто, бывший
той самой тенью, почти и не скрывался. Все равно никто и ни-
когда не обращал на него внимания в этом мире. Или всего
лишь в этом событии?
Серая в темноте рука касается двери подъезда. Тень сла-
бо колышется. Ее миссия близится к завершению. Там, дома,
никто и никогда не дотянется до нее, ибо там, у себя, она
никому не нужна.
- Сссстой, - противный шепот за спиной тени, там вырас-
тает еще одна, только та напоминает сам мрак из глубоких
подземелий, забытых наземными жителями. - Сссстой, несссмей.
Я вижжжжжу. Я иду.
Вторая тень обретает очертания. Теперь это просто чело-
век. Старый, сгорбленный, в темном не то пальто, не то пла-
ще. Такие сейчас носят чиновники средней руки.
С выдающим свое содержимое грохотом падает на асфальт
сумка, большая сумка, тяжелая. Та самая сумка, ради которой
ее хозяин стал тенью, ненужной и незаметной, та самая сумка,
что несет в себе смерть.
- У меня нет ничего!
Теперь видно, что это никакая не тень, а простой чело-
век. Молодой парень, ужасно испуганный тем, что его настиг-
ли. Когда он убивал себе же подобных, испуга в его глазах не
наблюдалось.
- Пойдешшшшь со мной...
Старик чиновник стоит неподвижно, но плащ его все раз-
растается и разрастается. Это уже и не плащ вовсе, а нечто
поглощающее любителя смерти из сумок, того, кто привык уби-
вать, но ужасно боится собственной смерти...
Нет, ну вы видели, а? Мне есть чем гордиться!
А все почему? Потому что они, эти странные люди-тени,
все как один считают себя умнее меня. Они думают, что я их
не вижу, и они ошибаются. Я мечтаю, но я все равно вижу все.
Никто и никогда не посмеет причинить вред моему городу. Хра-
нитель здесь я, и я сделаю так, чтобы никто и никогда не по-
смел сказать, будто Хранитель не справился.
Иногда мне кажется, что когда-нибудь в моей бесконечной
жизни возникнет один очень странный момент и тогда мне
удастся сменить мою роль. Тогда я смогу стать смелым и муд-
рым, бродить по холмам, слышать звуки былого и видеть, как
блики играют на остром клинке.
Наверное, я боюсь этого дня, ибо не знаю, что тогда
сделаю. Стану смелым и мудрым?
А город? А этот странный старик-чиновник? Одно шипение
чего стоит? Вам кажется, будто это легко? Попробуйте сами.
Сколько тренировок! Впору "Оскар" клянчить. Не знаю, будет
ли смелый и мудрый рыцарь в моем исполнении так же удачен...
Наверное, нет. Не мое, так сказать, амплуа.
На востоке рождается тихий и сонный рассвет. Я проплы-
ваю над городом все дальше и дальше, изредка напевая "Кораб-
ли в моей гавани...".
 У КНИЖНОЙ ПОЛКИ
Полина Канюкова
Сергей Лукьяненко. Фальшивые зеркала
"Фальшивые зеркала" - достойное продолжение "Лабиринта
отражений". Иногда (точнее, чаще) продолжение оказывается
хуже исходной книги. И, начав читать, я чуть было не причис-
лила "Фальшивые зеркала" именно к таким продолжениям: у
главного героя дип-психоз, красивая история о встрече Вики в
аэропорту - галлюцинация....
Грустно видеть деградацию (если это слово тут уместно)
хороших героев.
Но книга оказалась хорошей. Что ж, это здорово, и я ра-
да, что "Фальшивые зеркала" не уступают "Лабиринту". Очень
интересен Чингиз и компания. И вообще, хорошая, добрая,
смешная фантастика.
Алексей Соколов
Дурное влияние Запада
У вас бывало такое: все так замечательно, что и ругать
не хочется, а надо? В наше время это, заметим, довольно час-
тый случай, ибо, несмотря на то, что куда ни глянь - все ге-
ниально, обязательно что-нибудь не доделают.
Вот вам яркий пример - "...новый бестселлер Сергея
Лукьяненко "Фальшивые зеркала"!" (это я такую красоту в ан-
нотации вычитал!).
Очень мощная книжка! Почитаешь, и сразу становится при-
ятно: писать пока еще не разучились. И персонажи реальные,
и юмора достаточно, и идея...
Впрочем, тут уже и начинается. Нет, я не стану обвинять
автора в использовании великого метода "назад в будущее"
(или же "новое - это хорошо забытое старое".)
Автор совершенно искренне вновь берется за старый, уже
рассмотренный им некогда вопрос, и тут хочется спросить: "А
чего ради?".
Действительно, "Зеркала" выглядят в этом плане как-то
странно. Все новые мысли - это лишь новое изложение старых
дум Лени, славного дайвера из "Лабиринта". Ничего очень уж
оригинального герой не додумывает.
При этом довольно странно выглядит и сюжет.
Действие начинает разворачиваться более чем стремитель-
но. Но в самом начале книги невозможно понять причины, по
которым главный герой ввязывается в основную интригу. Ладно,
потом он хочет не то отомстить, не то добиться справедливос-
ти, и это по-человечески понятно.
А сначала-то? Чем объяснить исходный порыв? Стремление
у него необъяснимое? Так стремлением что хочешь объяснить
можно! Вот вам и первая корявость.
Вторая - сам ход действия. Герои долгое время маневри-
руют по виртуальному миру, создавая у читателя ощущение бит-
вы. Герой заходит в "Лабиринт Смерти", возвращается, снова
заходит.
Когда я дочитывал книгу, я был уверен - кончится все
очень плохо. Еще бы! В бесконечных прогулках по Диптауну
прошла большая часть произведения. Все, конец! И вдруг...
И вдруг то, что принято называть HAРРY END, в полном
смысле этого слова. Вот оно, дурное влияние Запада! Не
счастливый конец даже, а самый обыкновенный HAРРY.
— Я больше не брошу себя, — обещает главный герой, пос-
ле чего обретает невероятную силу и движением одного пальца
уничтожает все зло. Ура!
Кто бы мог подумать, что книга подобного уровня может
окончиться вот так банально! Впрочем, и это вполне объясни-
мо. Наверное, автор просто-напросто слишком увлекся сюжетом
и выбраться из его сетей уже не смог.
Вот так...
Конечно, HAРРY END не всегда являет собой вселенское
зло, но сейчас он привносит какое-то смешение стилей, за-
ставляющее поверить, что автор сам заблудился в "Зеркалах".
Обидно, но ничего не поделать. Книга все равно остает-
ся на уровне. И язык хороший, и стиль, да и сюжет ниче-го,
надо заметить. Вот только снова дурное влияние Запада...
 НА ВЕЧНОМ ПРИКОЛЕ.
Из школьных сочинений:
Церковь Архипелага Гаврилы.
От этих людей произошел человек.
Раками вычищают водоемы.
На уроке химии:
Что такое "агрегатное состояние вещества"?
- Ну, например, стул, стол...
- Если металл закопать в землю, то он испарится.
- Углекислый газ - это запах у плиты, на которой гото-
вит мама. Если зажечь спичку, произойдёт взрыв, и можно по-
страдать.
- Свойства вещества: не живет, не пьет, не ест.
На уроке математики:
- Сумма углов треугольника равна ста восьмидесяти
градусам Цельсия.
На уроке русского языка:
- Составьте предложение со словосочетанием "Высокое и
ветвистое дерево".
- Высокое и ветвистое дерево царапало мне лицо...
|
