 СТИХИ
Иван Кучумов
* * *
В моей песне короткой, до конца не допетой
Яркий образ возник, очень точный и дивный.
Он внесет в нашу жизнь очень важную лепту,
Он появится вдруг воскрешающим ливнем.
Помоги же ты мне, образ вечный, безликий,
Разгони грусть-печаль из моей головы.
Ты огромный и сильный и чуточку дикий
Воскрешающий ливень — спаситель травы.
Знаю, ты мне поможешь, всегда ты был добрым.
Может, стар ты уже, будто мамонта бивень,
Но ты вспомнишь заклятье любое подробно,
Ты ведь вечно живой воскрешающий ливень!
Ты согрел меня сильным и северным ветром,
Твои капли меня осушили до трещин.
Ты прости меня, был я не слишком приветлив.
Воскрешающий ливень, ты миру завещан!
Результат
Мечтая вечно жариться,
Мы продолжаем жмуриться
И беспрерывно каяться
В содеянном на улице.
И мы желаем спрятаться
От света этой улицы,
Ведь нам давно не хочется
Уставшим глазом щуриться.
А время все же катится,
Стрелой оно проносится.
И нам все это нравится
И сердце биться просится!
Но с нас все это спросится.
Стыдясь, мы будем жмуриться
И снова будем каяться,
Глазами в землю пялиться.
Загнанный
Ты знаешь тех?!
Тех, кто бродит ночью,
Они будят всех,
Всех, кто спать хочет.
Они — загнанные в угол,
Загнанные цепью,
Загнанные рваной,
Загнанные плетью.
Если будешь на пути,
На пути этой своры
Знай, что скоро ты,
Ты будешь с ними скоро!
С загнанными в угол,
Загнанными цепью,
Загнанными рваной,
Загнанными плетью.
И ты будешь ходить,
Ходить по улицам ночью!
И будить тех,
Тех, кто спать хочет!
Теперь ты — загнанный в угол,
Загнанный цепью,
Загнанный рваной,
Загнанный плетью.
Федор Иващенко
* * *
Пусть мелет мельница зерно,
Пока на выходе — мука.
Осточертели мне давно
Поля, леса и облака.
Да, безразличны мне теперь
И звук, и вольтова дуга...
Закройте в щитовую дверь
И окна с видом на луга.
И некогда прекрасный пол
Решил совсем меня забыть,
И в грудь мою нацелив кол,
Пытается его забить.
Я не железный, не стальной —
Все бл иже прочности порог.
Ничто не вечно под луной,
Все ближе подступает рок.
С кошмарной скоростью летит
Все время, будто бы в дыру,
Как будто я его в кредит
У собственной судьбы беру.
 ПРОЗА
Николай Дронин
Пустыня
Пустыня. Яркий глаз-солнце прожигает меня насквозь. Я,
еле передвигая ноги, ползу вперед. Песок хрустит под ногами,
забивается в сандалии. Впереди дом, если это строение можно
так назвать. Покосившийся, с выбитыми стеклами, он смотрит
на меня кривой, выведенной красными буквами надписью
"Парикмахерская"...
Ступеньки скрипят под ногами. Внутри прохладно.
Небольшая комната, грязные дощатые стены, зеркало и стул
перед ним. Весь пол усеян мелко нарванной бумагой. В самом
темном углу я замечаю женщину. Длинная, худая, с белыми
спутанными волосами.
В больших квадратных очках отражается свет свечи,
которую она держит в трясущейся руке. Синий свитер до
подбородка висит на ней как-то жалко. И большая красная
юбка...
— Постричься хотите? — неестественно старческим голосом
спрашивает она.
— Да, — отвечаю я. Жажда отступила. Песок высыпался из
сандалий.
— Сюда, — указывает она на стул.
Я сажусь. Она медленно подходит сзади. Ножницы щелкают
в руке ее. Я чувствую холодное прикосновение к волосам.
Смотрю в зеркало. К себе в глаза. Я жалок. Круги под
глазами, грязное помятое лицо... я ли это? Нет, я там,
снаружи, а тут... Тошнота стискивает горло, я дергаю
головой.
— Не вертитесь, — замечает она и продолжает стричь.
Мысли беспорядочно бегают по полу. Их не собрать. Они
уже убежали за дверь. С потолка почему-то капает. Я гляжу в
зеркало и замечаю, что она криво стрижет меня. Мне почему-то
дико наплевать. Зеркало смеется. Я смеюсь вместе с ним.
— Не вертитесь, — опять говорит она.
Таков порядок: я не верчусь, меня криво стригут. Пусть.
И даже хорошо. Мне разве нужна модельная стрижка?
Стоп! Что это? Какая парикмахерская? Я сплю? Ах, да,
наверное, сплю. Мерзкий сон.
Глаза открылись. Первое, что увидели они, было зеркало.
— Не вертитесь, — говорит кто-то за спиной.
Я опускаю глаза вниз. Пол. Старые гнилые серые доски и
мелко нарванная бумага. Нет, не бумага. Деньги.
Ножницы впиваются в кожу. Боль пронзает меня.
— Не вертитесь, — говорит она.
Ножницы входят все глубже и глубже. Мозг начинает
отключаться, задетый их прикосновением. Я падаю куда-то
вниз.
— Вот все и готово! — Я открываю глаза.
— Сколько с меня? — язык еле ворочается.
Она называет цифру. Молча подаю деньги. Она молча берет
их, так же молча рвет и кидает на пол. А я иду к выходу, и
не думая обернуться. Знаю, что не протягивает она ко мне рук
своих, не просит меня остаться, не приказывает даже, а стоит
в самом темном углу и держит свечку. Она получила деньги, и
не нужен я ей больше...
Со слезами на глазах выбегаю я в пустыню, слыша, как
хрустит под ногами песок.
Вера Павлова
Здравствуйте, это я
Темно. Ни одна лампочка не горит.
Пришлось подниматься по лестнице наощупь.
Вот и дверь квартиры. Где-то на дне сумки затерялись
ключи.
Серая муть тоски.
Поворот. Щелчок. Дверь открывается.
Внутри темно. Никого.
Вспыхивает под потолком лампа. Никого. Вот уже целый
месяц как никого нет. Раньше ты этого даже не замечала. Не
замечала чего?
Мысли путаются.
Но прошел месяц с того самого дня, когда впервые тебя
никто не выбежал встречать. А ведь именно тогда все так
радовались удачному концу этой суматохи. И больше всех
радовалась ты сама.
Подмигивает лампочка. Чему же ты сейчас недовольна?
* * *
"Решетка. Как же отсюда выбраться? Между прутьями не
пролезает лапа.
И еще урчит, урчит... Качает. Ничего не видно.
Предательница!
Может, закричать? Кричу! Нет, они не обращают внимания.
Ничего. Я им еще покажу, что значит не обращать на меня
внимания. Они еще увидят...
Как же отсюда вылезти?"
Кошка крутилась в клетке, с остервенением грызя прутья.
* * *
На столе царил беспорядок: книги, журналы, листы
бумаги, огрызки карандашей. Засыхал бутерброд на блюдце.
Девушка сидела, подперев голову руками, и безразлично
смотрела в окно.
Старый дом, стоящий напротив, тот же, что и раньше. Та
же ветка липы лезет из общей массы ветвей. Те же гаражи.
Почему же так одиноко?
Ведь ничего не изменилось. Разве что только не
приоткроется дверь, пропуская входящую кошку. Разве что
теперь никто не запрыгнет на колени. Разве что...
Ты отдала ее сама.
Да. Конечно, ты ее отдала. Отдала в хорошие руки. Ей
там будет лучше.
Ты же не виновата, что у тебя аллергия.
Как глупо вышло – аллергия. Но ты же не виновата...
* * *
— Сергей, давай сюда клетку. Она в машине.
— Сейчас, сейчас... Нет, ну ты посмотри, как вертится!
— Тише, киса. Тише. Ты же умная кошка. Ну не нервничай
так. Киса. Киса умная. Киса хорошая. Сейчас мы тебя
выпустим. Сейчас мы эти веревки развяжем. Киса. Сергей, что
ты хохочешь как дурак? Только кошку пугаешь. Киса хоро...
Киса! Держи ее, Сергей. Лови!
* * *
Однажды она притащила мышь и положила на стол рядом с
тарелкой супа. Однажды утащила котлету, и, осознав, что
преступление было велико, не приходила целый день. Потом
пришла. Потерлась о ноги. Заглянула в глаза, и решив, что
котлету давно забыли, успокоилась.
Ночью она ложилась на подушку. И ее хвост не раз
ложился тебе на лицо...
Ну, все. Хватит. Пора взять себя в руки.
Кошка пристроена, и следует забыть о ней.
* * *
— Тогда целый день просидела под кроватью…
— И знаешь, у меня тоже кот жил. И когда я его взяла,
он был такой дикий. Такой дикий.
— М-да. Теперь вижу...
* * *
Окно. Окно, конечно, закрыто. Да. Зато как глупо
оставили открытой форточку. Глупо. Я все-таки молодец. Как я
к ним подлизалась, как ластилась.
Забыли. Бдительность утратили.
Глупо. Нельзя на ночь форточки открывать. Нельзя. Мяу.
Ну уж теперь они меня больше не увидят. Я своего
добилась.
Подоконник. Прыжок.
Свобода!
* * *
Она ехала на дачу.
Сначала стучали колеса поезда, навевая сон. Мелькали за
окном деревья. Временами она заглядывала в маленькую
книжечку в мягком переплете. На обложке книги был изображен
человек в темных очках, лужи крови и блондинка с большим
глазами.
Потом она подняла сумку, шагнула из раскрывающихся
дверей поезда на платформу. И вот уже маршрутка заворачивает
к виднеющейся вдали остановке.
Старая калитка.
Протяжное скрипение.
Дорожка к крыльцу.
А около крыльца сидит... Сидит, обернув вокруг себя
хвост, ее кошка.
Пушистое. Серое.
Кидается навстречу.
* * *
"Здравствуй, хозяйка, это я. Не узнала, предательница?
На чужую шею меня сгрузила...
Я вот опять тут.
Как же хорошо лежать на руках, утыкаясь носом в локоть.
Как хорошо гладит меня...
Ну, ладно, я не злая, я уже простила тебе, хозяйка.
Мур! Му-у-ур..."
|
Полина Канюкова
В моих глазах
Я умею заглядывать в глаза. Нет-нет, не возражайте, что
тоже умеете. Ничего Вы не умеете, потому что не умеете
смотреть в душу. А ведь глаза — зеркало души! Правда-правда,
это не шутка. Ну, вот Вам пример: видите девушку,
переходящую дорогу? Знаете, что скрыто в ее зеленых, почти
кошачьих глазах?
… Дюна. Песчаный бархан, облитый солнцем. Солнце и
песок – даже шершаво смотреть. И ни капли влаги, ни
дуновения ветерка… Только пустыня. Кто выжег ее? Загадка. В
каждой душе сокрыто множество загадок. И как ни пытайся, все
их все равно не разгадаешь. Вам интересно, что в глазах того
парня с гитарой? Сейчас посмотрю… Красивые глаза, не правда
ли? Карие, большие, обрамленные густыми ресницами.
А в глазах этих – лес. Густой, дремучий, непроходимый.
Хотя нет, вон, кажется, тропинка видна. А если пойти по ней,
выйдешь из леса на пологий склон, спускающийся к реке –
светлой, быстрой. У реки виднеется аккуратный домик, а в
нем, наверное, сидит прекрасная девушка с золотыми волосами
и вышивает. Или играет на арфе. Тут возможны варианты.
Романтик этот юноша, однако…
Что Вы смотрите на меня так пристально? Хотите увидеть,
что у меня в глазах? У Вас не получится, надо долго
тренироваться… Смотрел ли я когда-нибудь себе в глаза? Как
бы Вам ответить… Я боюсь посмотреть в свои глаза. Поэтому в
моем доме нет ни одного зеркала. Посмотреть Вам в глаза?
Отчего ж… У Вас в глазах… зеркало! НЕ-Е-Е-Т!!!
О любви
Его любила лишь одна девушка. Только она, и больше
никто. Она ежедневно приходила к нему, долго разговаривала.
Иногда, заметив его тоску, говорила:
— Погоди, милый, тебе еще нельзя двигаться, — и видя
его сомнения, продолжала: — Я буду с тобой. Всегда.
И он верил и ждал, пока странные и непонятные люди
осматривали его и ковырялись в его внутренностях. Он был
чужд себе. Лишь только она любила его, верила в него, ждала.
А он — он принимал ее любовь, позволял любить себя. Лишь
одно не давало ему покоя — неспособность двигаться.
Но вот настал день — с виду такой же, как и все
остальные, вот только ощущалось в нем что-то особенное...
торжественное... Его вывезли наконец из душного помещения, и
он ощутил ветер.
Она подошла к нему и похлопала рукой — напряженная,
радостно-взволнованная.
— Сегодня потрясающий день! — сказала она, счастливо
улыбнувшись ему.
Она впрыгнула в кабину и нажала нужные кнопки. И тогда
он почувствовал движение — он бежал. Разбег и... взлет! Он
летел, и под ним проплывали поля и леса, реки и озера, села
и города. Он плакал про себя счастливыми слезами и кричал:
— Я люблю себя! Я люблю вас всех!
И люди внизу поднимали головы и говорили: "Какой он
красивый! Как он летит!"
А она сидела в кабине и безудержно улыбалась, она
чувствовала его радость. Вот так он и летел — самый
счастливый самолетик в мире.
Елена Исаева
Образование гейзеров
Снежная Королева тайно приобрела знаменитый московский
магазин "Снежная Королева". Она вообще была со сдвигами и
все время приобретала те вещи, в название которых входили
слова "снежная" или "королева".
Это еще хорошо, что она не была любознательной, а то
попыталась бы приобрести королеву из Великобритании. И так
уж эта Снежная Королева делала снежные деньги, которые на
вид нельзя было отличить от медных. Платила она ими щедро,
не скупилась, и люди клали ее деньги в банки, а как
наступало лето — деньги таяли. Но никто не мог понять, куда
они деваются. Никто и не подозревал о существовании Снежной
Королевы, все думали, это сказка. Она же не выдавала своей
тайны, она вообще была скрытной женщиной.
А служили ей снеговики и снежки. Каждый год, как
наступало лето, они таяли. И каждый год Снежная Королева
путешествовала по разным странам, где было достаточно
холодно, где был снег. Но так как у нее уже не хватало сил
вылепить снеговичков, у нее опять появился очередной сдвиг:
поймать королевскую птичку-мелкозубку. Слуг у нее уже не
было, и ей самой пришлось поехать в горы и ловить птиц. Но
ничего у нее не получалось.
В горах она наткнулась на чей-то домик, в нем жил
одинокий человек, и она решила у него погостить. А тот,
увидев ее, подумал, что женщина замерзает, и предложил:
— Если вы замерзли, пройдите вон в ту дверь!
Снежной Королеве послышалось, будто он сказал: "Если вы
хотите посмотреть королевскую птичку, пройдите вон туда".
Она зашла, а это была баня. И Снежная Королева растаяла. А
на том месте, куда стекла ее вода, образовались гейзеры.
Гостеприимный хозяин, ничего не заподозрив, вышел на
улицу и увидел, что везде выросла трава, зацвели деревья,
распустились цветы. А на этих цветах сидели
птички-мелкозубки, которые приносили счастье тем, кто их
увидит. И человек долго радовался им, совершенно забыв про
исчезнувшую гостью.
Вот так и образовались гейзеры.
Сергей Ефремов
Дед-Мороз-2001
Мальчик бежал по заснеженным темным улицам, в одних
чулках, а за ним гнался свирепый Дед Мороз с боевым посохом
наперевес...
За день до случившегося.
Дед Мороз сидел в своем кресле и думал. А мысли у него
были самые разнообразные. Одни — веселые: Новый Год, многие
дети так ждут его, Деда Мороза, подарков. Для Деда Мороза
нет ничего приятнее вида улыбающегося ребенка, у которого в
руках фирменная конфета с яркой печатью: "Одобрено
Минздравом Дедов Морозов" и характерным запахом
дедоморозовых рукавиц, поднявших под Новый Год не один
граненый стакан с истинно новогодним, после шампанского,
напитком.
Но у Деда Мороза были и другие, не очень хорошие мысли.
Нынешний ребенок — это существо, которого обычной конфетой
не задобришь. Ему нужны ролики, компьютер, телевизор,
мертвый воспитатель или директор (зависит от возраста). А
при виде конфеты ребенок фикает, картинно отворачивается и
уходит. А бывает, что некоторые дети накидываются на Деда
Мороза и начинают его колотить, он еле-еле уносит ноги из
этого дома. Именно поэтому Совет Дедов Морозов придумал
такую хитрость: класть подарки под елку, когда ребенок спит.
Но дети в долгу не остались: Деды Морозы часто подражают
Санта Клаусам: те влезают в дом через печную трубу, а наши в
квартиру — через вентиляционную дыру. А дети стали ставить
под дырой стеклянную бутылку или фарфоровую чашку, и, когда
Дед Мороз вылезает, он попадает на чашку, та разбивается, и
ребенок просыпается.
Добрые маленькие дети всегда рады деду Морозу, они
встают с постели, подходят к Деду Морозу и, улыбаясь, берут
конфету или другой подарок. Но злые дети, бывает, подойдут
сзади к Деду Морозу и пнут его или по-другому испугают,
потом потребуют подарок, или отберут его, или сразу весь
мешок с подарками. А Дед Мороз чего? Ему запрещено вырывать
у детей мешки и подарки, и он, расстроенный, удаляется. Но
за ночь надо объехать тысячи детей. Конечно, добрых детей
больше, чем злых, на полмиллиона добрых приходится один
злой, но это тоже немало. Представляете, каким возвращается
домой Дед Мороз?! Вот так.
Вот Дед Мороз сидит и думает. Ему вспоминается та
зарплата, которую ему задерживают уже год. Он помнит, как
после месяца задержки денег он устроился горняком. Но и это
не помогло. Горняков, как назло, тоже прокатили. И теперь
Дед Мороз считает, сколько ему должны. А кто должен? Совет
Дедов Морозов?
Совет кормит своих сотрудников, но кормит не так, как
им хотелось бы. С другой стороны, Совет Дедов Морозов тоже
не из богатых: Международный дедоморозовый и сантаклаусовый
клуб кредиторов уже в который раз выбрасывает в корзину
письмо с просьбой прислать еще денег.
Ведь Деды Морозы в нашей стране – лишь формальность. В
наше время каждый родитель может нелегально надеть красную
шубу, белую бороду и другие принадлежности, и поздравить
своих детей. В настоящих Дедах Морозах мало кто нуждается.
Дед Мороз откинулся в кресле и попытался нащупать на
столике чашку того дрянного кофе, который он заварил часа
два назад. Чашка с кофе нашлась–таки. Дед Мороз попытался
взять ее, но та опрокинулась на белый ковер. Тут Дед Мороз
выдал такую фразу, которая к фирменному
дедморозово-сантаклаусовуму "Охо-хо" никакого отношения не
имеет.
После длинного монолога на тему: "Как мне плохо от этой
жизни", Дед Мороз успокаивается и засыпает.
Проснувшись за три часа до события, указанного в
начале, Дед Мороз выходит из своей квартиры и спускается
вниз. Во дворике за столом как обычно сидели двое его
друзей. На столе стоял "пузырь" и три граненых стакана. Дед
Мороз подсел третьим.
Прошло два часа.
— Ну, мужики, м-мне п-п-пора.
— Ну, давай…
Дед Мороз встал и, пошатываясь, побрел к своему
раздолбанному "Запорожцу". Ему надо было объехать тысячи
детей.
Дед Мороз садится, врубает турбо-движок и едет к
первому ребенку…
… Врезавшись в столб, он видит, что табличка на доме
рядом — именно тот адрес, который ему нужен.
Пьяный Дед Мороз через вентиляцию попадает в квартиру и
разбивает чашку. Ребенок оказывается злым и бьет Деда
Мороза, тот удаляется.
Триста пятый ребёнок.
Дед Мороз с синяком под глазом вылезает из разбитого
"запора" и направляется к дому. Проникает в квартиру.
Разбивает чашку, ребенок встает.
И тут к деду Морозу приходит Великий и Ужасный Глюк.
Дед Мороз, вспомнив все обиды, причиненные ему детьми,
хватает швабру, выдергивает из нее ручку и с диким криком
"Охо-хо" кидается на мальчика.
Мальчик оказался добрым, но хитрым. Увидев, что Дед
Мороз не такой уж добрый, как ему рассказывали, он,
неодетый, открывает окно и прыгает с первого этажа на
тротуар. Дед Мороз – за ним.
Дед Мороз, пыхтя перегаром, мчится за мальчиком. Но
умный мальчик бежит к злому милиционеру, которому так и не
дали отметить Новый Год.
— Дядя милиционер, дядя милиционер!!!
— Отвали, малой. А ты куда прешь, урод!!! Ах, Дед
Мороз!!! А деревяшка зачем??? Ах, посох!!! Я тебе покажу,
гад!!! И не болтай тут! Ах, ты еще бухой, да?! Ну, гад,
держись… ПЯТНАДЦАТЬ СУТОК!!!
Эмин Мамишов
Васин папа
Когда его сын Вася явился домой с двойкой по алгебре,
терпению Василия Никаноровича пришел конец. Он выхватил у
Васи дневник, разорвал его, дал сыну подзатыльник и начал
кричать:
— Ах ты, негодяй! Я в твоем возрасте никогда не
позволял себе такого! У меня были одни пятерки, за редкими
исключениями четверки, а ты... ты... опозорил меня на всю
деревню!
...Ночью Вася решил проверить, правду ли ему сказал
отец. Он достал старый отцовский дневник, посмотрел оценки и
увидел, что там не было ни одной тройки... все двойки!!!
Вася решил не раскрывать свою тайну. Утром он сказал
папе:
— Давай всегда говорить друг другу правду, никогда
ничего не скрывать.
— Давай, — согласился старший Вася.
...На следующий день Вася нарочно принес двойку. Отец
проделал с ним то же самое, что и раньше, но в тот момент,
когда Василий Никанорович собрался говорить про свои отметки
в школе, Вася-младший напомнил их уговор, потом переспросил
отца.
Тогда Василий Никанорович понял, что сын видел его
дневник. Он покраснел и сказал:
— Понимаешь, сын, в те далекие времена мы учились, не
вникая в суть...
Вася посмотрел на него удивленно. "В те времена — это
когда мой отец пятнадцать лет назад окончил школу?" —
подумал он.
Сын понял, что его отец был самым обычным двоечником,
но он не понял, что отцу хотелось, чтобы его Вася был лучше
его самого. Когда отец признался в этом, Вася все понял и
больше никогда не получал двойки.
Александр Исаев
Горе-студент
1.
— …Боль тянулась длинным мучительным шлейфом. Раны
кровоточили, и хотелось умереть.
— Стоп, стоп! Рассказчик, рассказчик! Вы что, оглохли?
Стоп! – заорал режиссер-постановщик Сергей Михайлович
Пискунов. — Вы, Андреев, то ли глухой, то ли слишком
упертый. Вам говорят, а вы продолжаете, вам говорят, а вы не
слушаете. Вы чего добиваетесь? Чтобы вас вышибли из
актерского училища? А? Я вам это устрою. Устрою, устрою, —
ехидно протянул режиссер. — Да так, что вы и не заметите,
как окажетесь на улице. На ваше место знаете сколько народу
претендует?
— Да, я… — жалобно хотел возразить Гриша Андреев,
студент четвертого курса ГИТИСа.
— У-у-у-у-у…! – протянул режиссер, не обращая внимания
на бедного студента, и, закатив глаза кверху, начал
перечислять разные заведения, студенты которых спят и видят,
как бы устроиться в их уездный театр "Н". Закончив
перечислять, он начал критику…
— Так, о чем я? А! Вспомнил! Да кто так играет?! Это
же... — Наклонившись к ассистенту N1, режиссер что-то
тихонько спросил, тот ему что-то ответил и удалился. Получив
ответ, он встал с места и закричал:
— Да это же Андрей Лазарпук!!!
Ассистент N2 резко потянул его за рукав и что-то быстро
шепнул.
— Да! – уже тише сказал режиссер. — Это именно
Лазарчук. Его надо читать искренне, от всей души, а вы все
импровизируете. Вы рассказываете свои строки одним куском,
без настроения. Это недопустимо, — он строго помахал
пальцем.
— Я еще раз говорю, не хотите — не надо, мы вас не
держим. Чтобы стать артистом, надо работать и отрабатывать
свои реплики.
— Д-да я не…
— Молчать!!! Слова не дадут вставить, черт знает что,
ну и молодежь пошла. — Сергей Михайлович не был человеком в
возрасте, но этой фразой пользовался часто и довольно
успешно. Он встал и нервно заходил из стороны в сторону.
Потом остановился и сказал:
— Так! Давай еще раз! Гриша вернулся на место и начал
сначала:
— Похолодев от страха, он зажмурился и ждал, ждал,
попадет он в него или промахнется…
(В сторону) "Вот дурак, забыл в самый не подходящий
момент!"
— А-а-а... Сергей Михалыч, ну я забыл… — тихонько
протянул Гриша.
Гриша очень хотел стать артистом и поэтому не хотел
конфликтов.
— Сергей Михалыч, я забыл, что дальше, — чуть громче
сказал Гриша.
Нет ответа.
От волнения Гриша запутался и растерялся:
— Михал Сергеич, ой! Извините, Сергей Михалыч, я забыл
следующую реплику.
А Сергей Михайлович сладко спал в режиссерском кресле.
2.
Гриша сложил руки рупором и громко сказал:
— Михалыч! Я забыл дальше свою реплику!!!
Гриша Андреев был хорошим мальчиком и примерным
учеником, но одно "но": лучше его не раздражать, как
говорится, внешность обманчива…
После четвертого замечания Григория о дефектах своей
памяти, режиссер положил голову на бок и захрапел. Гриша
похолодел. Такого свинства по отношению к себе он не
испытывал никогда.
— Пожар!!! – вдруг заорал он во все горло и замахал
руками.
И тут все задвигалось, засуетилось. Один ассистент
убежал за огнетушителем, а другой за подмогой, ну и, конечно
же, проснулся режиссер.
— А, что! Пожар! Это вы сказали, что пожар?
— Я. Говорю, что погода наладилась, – нагло сказал
Гриша.
— Так ведь нет пожара.
— Какого пожара?
— Ну, кто-то над самым моим ухом прокричал, что пожар.
— А, это не пожар, это я вам свою душу, можно сказать,
четыре раза открыл, а вы, по-моему, спали, или вы слишком
уперты…
— Да я! – хотел было начать режиссер.
— В тюрьме оправдываться будете!
(Продолжение следует)
|
СТИХИ
Дарья Серокурова
* * *
Три бабушки на лавочке сидели,
Всем кости перемыли за неделю.
Одна бабка говорит:
— Мой-то дед все спит да спит,
Я его бужу-бужу,
Добудиться не могу.
–—Ты его буди-буди,
Заклинанье говори:
"Цикус-фикус, буки-аз,
Гоголь-моголь, просыпайся, Фантомас!"
Ну а третья за неделю
Натерпелась от соседей.
— Эти странные соседи
Так шумят, да так гремят,
Нет покою мне опять.
А мальчишки-шалунишки
Как зайчишки, прыг-прыг-прыг.
На следующее утро
Пошла я погулять,
И думаю:
опять
начнут мешать,
Топать, хлопать и кричать.
Но тут вспомнила вдруг я,
Что с седьмого января,
Обещали мне соседи
Не мешать мне никогда.
Как обрадовалась я!
Вот теперь живу одна,
Я сварила себе кашу!
...Вот и вся поэма наша.
Полина Канюкова
* * *
Снег холодными руками
Накрывает мои плечи
И лежит на мне, не тая
В этот мертвый зимний вечер.
И бреду сейчас одна я
Сквозь туман и снежный ветер.
Я зиме сейчас родная
В этот мертвый зимний вечер.
Я иду. Вокруг пустыня,
И ни с кем не жду я встречи,
И шепчу свое лишь имя
В этот мертвый зимний вечер.
Вера Павлова
* * *
Я не верю в безоблачность неба.
Просто ветер... Он высушил слезы.
Просто осень с сухими глазами
Ожидают сухие морозы.
* * *
Осень, принявшая летние дали,
Теплится малым лучом за окном.
Листья, что первыми с кленов упали,
Пахнут еще непрошедшим дождем.
Скоро опустится завесь тумана,
Ну а пока еще воздух звенит,
И порыжевшие пледы бурьяна
Кутают ноги у тонких ракит.
Фотография
Наклон головы прощальный,
Улыбка печальных глаз —
Как будто бы обещанье,
Что встретимся, и не раз.
И старых потертых кресел
Домашний простой уют.
...Есть много забытых песен,
Которые не поют.
Есть много ненужных кличек
У этих немых минут.
"И милый набор привычек,
И жар от сердечных смут,
И эта белая кожа
В далекой теперь стране..."
– Я будто на Вас похожа, —
Так говорили мне.
* * *
Что осталось на дне недопитого сна?
Умирает свеча и горят времена,
И последние капли блестят на стекле.
Эти капли хочу я оставить себе.
Только шум золотистый дождя из фольги
Запрещает мечту разбивать на куски.
Предрекая разлуку сквозь вечную синь,
Объясняя, что капли по вкусу полынь,
Не поверив, однако, всей горечи сна,
На ладони моей догорят времена...
И глоток недопитый, и шелест дождя
Я оставлю для тех, кто умнее меня.
И уходят созвездья в забытую мглу,
Оставляя для нас только лучик-иглу.
Недосказанность слов недопитой мечты
Пусть останется там, за пределами мглы.
* * *
Не вспоминайте прежние дела
И не ищите нового пути.
Над человеком кружится судьба,
И от нее, к несчастью, не уйти.
Над человеком кружится судьба.
Она слепа, и чует только след.
...На перекрестках встанут города,
Где ожидает стынущий обед,
На горизонте встанет океан,
Где камни щедро удобряет соль,
Где воды охраняет истукан —
Какой-нибудь отвергнутый король.
И бесполезен времени поток,
Пока над нами кружится судьба,
А память — длинный крепкий поводок.
Не вспоминайте прежние дела.
|
 ЭТЮДЫ
Татьяна Маркова
Поезд, на котором мне бы хотелось уехать
Поезд?
Наверное, этот поезд вел бы в рай. И остановок бы не
делал. Никто не может сказать, есть ли рай, и есть ли такой
поезд. В моем воображении он существует.
Я войду в свой вагон, в свое купе, лягу на верхнюю
левую полку и поеду. Этот поезд будет белого цвета.
Он будет ехать по облакам, по таким же белым легким
облакам, как и он сам.
А есть и черный поезд. Черные лица посмотрят на вас из
окон, и вы сразу поймете, что это ад. Купе там будет все
обляпано грязью, полки там рваные, да их почти и нет. Этот
поезд будет ехать глубоко под землей.
На самом деле человек не может решить, на каком поезде
жизни ему ехать.
 ПО-МОЕМУ!
Елена Исаева
Законы жизни
На Земле много правды и лжи, и это как закон на нашей
планете. Все люди могут лгать и говорить правду, но говорить
правду гораздо сложнее, чем сочинять. Ведь куда проще
что-нибудь придумать или свалить вину на другого. Все люди
это делают и порой даже не замечают, что врут. И все об этом
знают.
Но как это предотвратить? Конечно, это невозможно,
потому что на Земле очень много людей и за всеми не
уследить. А если внести такой закон: "Не лгите, люди!"?
Конечно, этого будет мало — для закона нужно сочинить
побольше строчек, двух слов не хватит.
Но в законе обычно пишут, что случится с теми, кто не
станет ему подчиняться, иначе что же это за закон?
А что если придумать закон: "В случае лжи вы будете
платить штраф 50 рублей"? Конечно, наше государство
пополнило бы свою казну, но для этого нужна реклама, на
которую тоже уйдут большие средства. По-моему, об этом мало
кто задумывается.
Да, конечно, моя идея неосуществима. Если уж на нашей
Земле люди не могут даже собственную улицу содержать в
порядке, не говоря уже о соседней, то где уж нам мечтать об
отмене лжи!
Анна Десницкая
Монастырский сад
А в моей Москве
Купола горят…
М. Цветаева
Мое раннее детство прошло в центре Москвы, где даже
несколько деревьев уже гордо зовутся "парком". Сколько раз я
мечтала попасть в лес! Но где на Петровке его найдешь... И
хотя я, конечно, нередко бывала в лесу, но ведь даже раз в
неделю трудно куда-то ехать, а тем более как трудно это моей
маме, на руках у которой была моя годовалая сестренка.
Часто, когда мы гуляли по Петровке, я видела большую красную
стену, всю изрешеченную маленькими окошками и высокими
колоннами, а за ней копну куполов. Это был Высокопетровский
монастырь. Сколько раз я хотела попасть туда (тем более что
маленьких детей всегда манит неизвестное). Но красивые
решетчатые ворота были на замке.
Но вот однажды мы нашли проход через какой-то офис. В
моем сознании навсегда запечатлелась такая картина: мы стоим
в роскошном подъезде, устланном красными коврами. В одной
двери видна Петровка, пыльная летняя Москва, мчащиеся
машины. А с другой стороны словно раскинулся сказочный сад,
где купола утопают в зелени. И вот мы там. Да, воистину это
было прекрасное место! Прямо перед нами располагалась
строгая часовня. Немного позади — гигантская колокольня, во
всяком случае, тогда она казалась мне такой. А впереди стоял
дивный храм. Купола цвета летнего неба, красно-белые стены.
От храма к стене шел небольшой мостик.
Мы прошли под ним, и казалось, что гулкие шаги отдаются
в самом сердце. И вот... То, что предстало перед моими
глазами, не поддается описанию. Я увидела огромную поляну. И
хотя позже я поняла, что это был всего лишь небольшой садик,
тогда он показался мне гигантским. Среди кустов сирени и
заросших дорожек раскинулся ковер из фиалок, травы и
каких-то желтых цветов. А в самом углу стояло раскидистое
дерево. Небольшая шаткая лесенка вела в галерею, идущую
поверху стены. Там же стояла неказистая часовня. Внутри она
была совершенно обшарпанная, но какую радость я испытывала,
входя в нее! Сколько счастливых часов я провела, гуляя по
саду и бегая по галерее! Помню, как мы с мамой сажали там
цветы и собирали фиалки. Но вот монастырь закрыли на
реставрацию, так как его отдали Церкви.
Прошло семь лет, и вот монастырь снова открыли. Я
решила сходить туда. И зашла я уже не через офис, а через
открытые для посетителей ворота. Внутри все было почти
по-прежнему. И словно повторилась картина из раннего
детства: опять я шла с сильно стучащим сердцем под небольшим
мостиком. Я уже представляла себе, как я войду, а в моем
садике ничего не изменилось: по-прежнему море фиалок и
растут цветы, посаженные мной.
Но не успела я представить себе это, как застыла в
оцепенении: вместо мягкого цветочного ковра с кустами сирени
был "американский" коротко стриженый газон, а посреди него
как-то глупо торчали два обкорнанных куста. Я прошлась по
галерее, а затем молча ушла. Все, что очаровывало меня здесь
в детстве, было разрушено. С тех пор я много раз ходила в
этот монастырь, но теперь я вижу лишь красивую архитектуру.
В чем же дело? Неужели этот сад мечтаний мне больше
недоступен?
Эмин Мамишов
Если бы я стал президентом
Если бы я стал президентом, я бы в первую очередь
утроил пенсию, выдавал бы нищим пособия, такие же, как
двухмесячная зарплата директора автосалона по продаже
"Мерседес-бенц". Но когда эти бедняки превратятся в
бизнесменов, я стану за ними следить. Если они начнут
унижать бедных, то я их обанкрочу, а потом не буду выдавать
пособия. Но если они будут помогать нищим — я лишу их
налога. Тогда, я думаю, на улице станет меньше бедняков.
На улице я поставлю постовых, которые будут следить за
порядком.
Президентом может быть любой, но не моложе десяти лет.
Моя зарплата будет очень большой — сто миллионов
долларов. Моя власть должна быть безграничной только в
хорошую сторону.
Еще бы я отменил смертную казнь и пожизненное
заключение. Самым большим сроком были бы двадцать лет, но в
условиях бомжей. Пояснение: заключенные ходили бы по тюрьме,
и их бы никто не кормил, пока они не раскаются в
преступлениях. Для этого в тюрьме будет детектор лжи. Если
человек скажет, что он никогда в жизни не сделает ничего
плохого, то его дети будут жить спокойно, но если нет — с
его детей будет налог в десять моих зарплат. Но я-то знаю,
что они не смогут выплатить налог, за это они будут работать
на ядерных станциях.
На отдых люди будут ездить бесплатно, но по неделе в
год. Сами они тоже могут ездить, но за крутую сумму.
Я буду стараться сделать мощную империю без
недостатков, со временем я захочу сделать весь мир своим, и
у меня это получится. Потом я захочу завоевать Галактику,
Вселенную, и в итоге я создам несокрушимую империю, которая
будет всегда. Она будет вечным миром.
P.S. Эта идея преследует каждого человека, который
добился власти.
 У КНИЖНОЙ ПОЛКИ
Петр Батуринцев
Таинственный остров
Повелителя Мух
В мировой литературе и не только в период эпохи
Просвещения встречаются произведения, изображающие человека
отдельно от общества. Примером могут служить «Робинзон
Крузо» Даниэля Дефо, «Таинственный остров» Жюля Верна и
другие не менее популярные книги. Все они, как было сказано
выше, показывают человека вне общества, что довольно
интересно, если учесть, что рассуждая об обществе, человек
не замечает себя в этом обществе.
«Повелитель Мух» был написан Голдингом в середине 20-го
века. В этом романе говорится о большой группе ребят,
которых авиакатастрофой заносит на необитаемый остров. И в
первые дни все хорошо, это похоже на приключение, о котором
ребята так много читали в книжках, но потом начинается...
Суровая, дикая жизнь накладывает свой отпечаток на
психологию. Да и сама психология отражена очень четко.
Переход к деградации характера настолько плавен и незаметен,
что смотрится очень реально.
На острове начинает развиваться настоящая община,
начинается борьба за власть (как в реальном мире, правда?),
дети делятся на дикарей, на тех, кто подчиняется дикарям, и
на тех, у кого еще остались слабые отголоски уравновешенного
«британского характера». Детские военные игры превращаются в
настоящее кровопролитие, где уже практически все равно, кого
убивают, где главное затравить, убить... А начиналось все с
робкой охоты на свиней.
Последние главы читаются на одном дыхании, чуть ли не в
прямом смысле этого слова. Если в начале романа вся
описываемая жизнь напоминает скорее детскую игру, то конец
показывает полное одичание большинства детей...
Заканчивается все совершенно неожиданно, на последней
странице. Приходит военный корабль, и всех оставшихся в
живых забирают домой. Но это конец лишь книги, а не истории.
Никто ведь не знает, что будет с ее героями в цивилизованном
мире.
 НА ВЕЧНОМ ПРИКОЛЕ.
Фразарий
Из школьных сочинений:
Он был одет в крутую куртку, джинсы и кроссовки с
плейером на ушах.
Ванюша был одет в пуховик с голубыми глазами.
Умерший Фамусов лишил дочь наследства.
Они шли вдоль реки у калитки.
Схватив грушу, он облизывал ее слезами умиления.
Гриша в десятый раз выбрасывался из окна, но оно все
не открывалось.
Говорят ученики:
— Стояла я и думала — какой трамвай придет, купейный
или плацкартный? А пришел битком!
— Щас тебе харакири по шее сделают!
— Контузия — это когда в голову попадает снаряд.
— Я тебя со вчерашнего дня сто лет не видел!
|
