Остров
журнал для ребят и взрослых
№15
МОСКВА
МАЙ 2001
Содержание
 СТИХИ
Сергей Лисовский (г. Белгород)
* * *
Ах ты, глупая птица,
Я тобою больной.
Довелось нам влюбиться,
В этот ветер шальной!
Прилети на мой остров,
Из руки накормлю.
Мой ты, ласковый берег,
Лишь тебя я люблю!
Птицей остров приснился,
Побережье — крылом…
Мы с тобою родились,
Вместе мы и умрем…
Будем плыть в океане,
И ласкаться волной.
...Довелось же влюбиться
В этот ветер шальной,
На песке раскаленном
Обниматься с тобой…
Ах ты, глупая птица,
Ты моя, а я твой!
Результат
Припаркою я на время
Скорой жизни колесницу,
Сброшу с плеч заботы бремя,
Стану вольным, словно птица.
И, покинув свой скворечник,
Золотую свою клетку,
Полечу на луг, на речку,
На поляну-разноцветку.
Непременно же сегодня
На рассвете зябком, гулком,
Как поломник в храм Господний,
В лес отправлюсь на прогулку.
Полной грудью там вдохну я
Запах трав как запах хлеба
И безбрежность голубую
Буду пить из чаши неба...
На Венере
(сказка для младшего брата)
Как-то был я на Венере,
Там прогуливался в сквере.
По бокам растут бананы,
Апельсины и каштаны.
Большой видел водоем,
Попугаи плыли в нем.
А на веточке кривой
Кит висел вниз головой.
Две собачки пили кофе,
Мышки танцевали твист,
Слон над синим-синим морем
На луне хвостом повис.
Кот читал рассказ про мышку,
На ракете крот летал…
Разбудил меня мой пейджер
Я с постели быстро встал.
Тихий вздох, хлоп-хлоп глазами.
Сон иль быль — решайте сами…
Нет космического сквера...
До свидания, Венера.
Алексей Бурак
…Однажды дуб шептал березе…
— Как долго мы не виделись с тобою,
Уже зима пройти успела,
Ты все равно красива, как всегда,
Хоть сбросила осенний свой наряд.
Все холоднее становилось,
Уже и солнце потускнело,
И зимний вечер снежным одеялом
нас одел.
Но скоро лопнут почки и у нас,
И мы наденем летние одежды.
Когда все птицы прилетят,
а солнце путь им всем подскажет,
Мы подрастем, позеленеем!
...Но вот и осень подошла,
Опять нам одевать
совсем иной наряд.
 ПРОЗА
Елизавета Сигаева
Однажды в Африке
Однажды в Африке между двумя животными вышла очень
интересная история. Сейчас вы ее услышите.
Это было очень давно, когда люди еще не знали все тайны
природы, как сейчас. Тогда люди еще не исследова-ли материк,
который называется Африка, и его глубины.
Очень давно все животные жили в мире. Кроме зебр и
крокодилов. Эти племена животных всегда враждовали между
собой. Среди них были один крокодил и одна зебра. Крокодила
звали Гематоген, а зебру - Плюшка.
Однажды Плюшке очень захотелось пить, она незамет-но
отделилась от стада и побежала к омуту. Припала губа-ми к
прохладной воде и жадно начала пить. Но, на ее не-счастье, в
омуте жил крокодил. Он только недавно обосно-вался здесь и
еще не привык к местной обстановке. Он плавал неподалеку от
берега, любуясь пальмами, и в то же время пускал слюну при
виде маленьких жирных птичек. Тут он увидел Плюшку, которая
жадно хлебала воду.
- А что, если мне будет нечего есть? Сейчас еды много,
но вдруг? Что я буду делать? А может, у этой зебры есть
жеребята, или, может, будут? Я придумал! Возьму ее жере-бят
за ее собственную свободу! - и он с такими мыслями
направился прямо к зебре.
Плюшка, ничего не подозревая, продолжала пить. И тут в
ее шею вонзились пятнадцать крокодиловых зубов. В ухо чей-то
грубый голос сказал:
- Отдай своих жеребят, или ты никогда не увидишь
свободу!
Легкомысленная Плюшка, не раздумывая, выбрала сво-боду,
за жеребят. Крокодил ей велел расписаться своей кровью на
сушеном листе пальмы. Она расписалась. В до-говоре
значилось:
Когда мои жеребята вырастут,
я должна отдать их крокодилу Гематогену
за то, что он подарил мне свободу.
Зебра Плюшка
- Этот лист будет у тебя, - сказал Гематоген. - Ты
должна хранить его до нашей следующей встречи.
В назначенное время Плюшка со своими жеребятами стояла
около омута. Крокодила не было.
Зебра очень долго его ждала. Потом она ушла.
Нескоро зебра узнала, что случилось с Гематогеном.
Го-ворят, Гематоген женился с самкой крокодила (очень
свар-ливой бабой), и она постоянно давала ему по голове
ско-вородкой, в связи с чем он все забыл.
|
Петр Батуринцев
Следы
Зима опять застала меня врасплох. Уже в который раз она
застает меня врасплох тем, что начинается слишком рано и
заканчивается слишком неожиданно. Еще вчера снег хрустел под
ногами, а сегодня он уже чавкает и оставляет следы сзади, на
штанах. А еще он течет под дом, отчего тот уже заметно осел.
Эта старая деревянная постройка, рас-считанная лет на
пятьдесят, стоит здесь уже не меньше ста. Самый старый дом в
деревне. Сюда боятся заходить даже бомжи.
Но тем не менее сюда кто-то ходит. Это видно по
сле-дам, ведущим к парадному крыльцу. Они еле заметны на
растаявшем снегу, и, если не приглядываться, даже не вид-ны.
Рассказывают, что по ночам там горит огонек и скрипит
старая калитка. Поверить в это сложно, ведь все жители
опасаются здесь ходить, даже днем. А калитка и вправду
скрипит, я слышу этот звук по ночам, мой дом отсюда
от-гораживают только редкие деревья да большая лужа,
назы-ваемая тут озером.
Я помню, как одним вечером, в прошлом году, я гулял и
подошел зачем-то к этой калитке. Зима и тогда кончилась
рано, и к крыльцу так же вели неглубокие следы. Среди всей
этой тишины дом отчетливо вырисовывался на фоне заката. А
внутри, в окне, справа от двери, и вправду горел огонек. Я
никогда не приходил сюда вечером и не замечал его. Мне стало
интересно, что это. Я мог спрятаться неда-леко и ждать, пока
оттуда кто-нибудь не выйдет, но мне не хотелось ждать - и я
открыл калитку. Та знакомо скрипну-ла. Примерно в это же
время я слышу такой же скрип у себя дома, почти так же
отчетливо. Мне вдруг показалось, что у меня дома кто-то
сидит и слушает... А огонек в окне все так же горел. Он не
звал меня, скорее, наоборот, отталкивал, мне самому хотелось
пойти и посмотреть. И я открыл дверь.
Ничего особенного, просто развалившийся дом, а
по-средине на столе горит огонек. Он освещает мое лицо, а за
моей спиной следы. Эти следы всегда были моими...
Туман
Я хотел заблудиться в холодном вечернем тумане - и
заблудился-таки. Мокрые ветки с не опавшими еще листь-ями
стегали по лицу и по рукам, но это было не так страш-но. В
воздухе пахло сыростью - верный признак болота или водоема.
Тем не менее хотелось пить. Я сильно вдыхал влажный воздух,
но туман почему-то не утолял жажды. Я помнил свою цель и
стремился к ней. И неважно, что я заблудился, что туман
путает ноги, а на лицо налипают листья... Я заблудился. Это
так же реально, как и то, что я сейчас иду. А может, я и не
иду вовсе, просто стою в тума-не, а ноги ноют, стараясь
убежать от тела. Внезапно я по-нял, что и вправду стою, в
воздухе пахнет гнилью, а ноги мои погружаются в вязкую
грязь. Все-таки это болото. Мое тело быстро опускается, а
ноги напрасно ждут твердого дна.
Вдруг я вижу перед собой то, к чему стремился и все
по-следние часы, и всю жизнь. Оно черной громадой
возвы-шается впереди, мешая взору объять то, что за ним. Да
я и не стараюсь. Моя цель достигнута.
Я протягиваю руку и дергаю какую-то дверь - заперто.
То, к чему я так упорно стремился, отвергает меня? Поче-му?
Почему?.. "Почему?" - ору я уже во все горло, и в рот
начинает затекать что-то жидкое и вонючее. Я отчаянно
размахиваю руками, нащупываю ветку, тяну на себя. Треск,
сыплются листья, но ветка держит. И вот я уже весь стою на
твердой земле - и не верю своему счастью, не верю, потому
что оно вместе с грязью стекает с меня. Опомнив-шись, я
понимаю, что игра не стоит свеч, цель не оправды-вает
средств, а желания во много раз превосходят возмож-ности. И
вот я уже готов развернуться и идти обратно. Мне понятно,
что, идя обратно, я уже не заблужусь, потому что никто и
ничто мне не будет мешать, туман рассеется, во фляге снова
появится вода, а одежда заново станет сухой и чистой. Я
разворачиваюсь, и все так и происходит - ту-ман
рассеивается, на поясе отвисает фляга, есть все, нет лишь
счастья. Поворачиваюсь - и все, как прежде. И ту-ман
сгущается, и появляется то, к чему я стремлюсь, к чему мне
хочется стремиться. Грязный и усталый, я делаю шаг вперед,
еще один, еще, скрываюсь в тумане...
Страх
Преодолеть страх? Думаешь, запросто, как нечего
де-лать? Ты никогда не испытывал настоящего страха, потому
что не смотрел ему в глаза. А я смотрел и знаю, что это
такое и чем это пахнет. Все запахи ощущаются прекрасно:
запах смерти, лжи, обмана, запах подлости и предательст-ва,
запах слез и страдания. Все зло исходит от его глаз. Все,
все, на что он смотрит - все зло, без преувеличения.
Ста-райся, чтобы он не посмотрел на тебя. От его взора
нельзя укрыться, нельзя убежать. Если ты побежишь, он тебя
до-гонит. Если ты его принял, то уже не избежишь того, что
он всем приготовил. А он приготовил не смерть, наоборот, он
дает бессмертие, но жизнь твоя будет протекать под его
пристальным взглядом. Вся жизнь - одно поганое, боль-шое
зло, если он на тебя смотрит. Вот, вот что такое страх!
Никогда не думал, что бессмертие порождает страх? Ско-рее,
никогда не задумывался. Если бы задумался, то понял.
И то, что называешь "преодолеть страх", ты говоришь не
понимая. Настоящий страх нельзя преодолеть, он непре-одолим,
потому что он исходит из тебя, он всегда в тебе. Преодолеть
страх - значит преодолеть себя! Ты это мо-жешь? Что? Ты
спрашиваешь у меня? Твой страх с малень-кой буквы, я не
преодолеваю его, я его просто не вижу, на фоне настоящего,
реального страха, страха с большой бук-вы. Того страха,
который сейчас говорит в тебе, а главное, во мне.
Ты говоришь, все мы не совершены? Да, ты прав, ты
аб-солютно прав! Это хорошо, хорошо, что ты не спрашива-ешь,
как с ним бороться. Это значит, ты понимаешь - по-нимаешь,
что он неискореним.
Ты говоришь, я ошибаюсь? Говоришь, что не понима-ешь?
Нет, ты ошибаешься. Если не понимаешь ты, понима-ет он,
сидящий в тебе.
Почему на твоих глазах слезы? Ты плачешь? Ты боишь-ся?
Не бойся, я пошутил.
|
Андрей Гришин
Иван-Горыныч
В бесполезном царстве, бессмысленном государстве жил у
своего отца, Николая Климовца, сын. Как и положе-но в
сказке, звали его Иванушка. И был он такой умник, что ни
шариковой ручкой описать, ни ластиком стереть. В об-щем,
сказочный умница!
И в климовской школе отличник.
Надумал он как-то летчиком стать.
То с кровати полетит, то с забора, то с дерева.
Мать его, Валентина Микулишна, все говорила:
- Не летай, Ванечка, Змеем Горынычем станешь!
А он не слушался, все летал-летал, летал-летал, пока
все руки-ноги не переломал.
Но был он могучий богатырь, и, как и положено в
сказ-ке, вместо одной сломанной руки-ноги у него две
выраста-ли, вместо одной ушибленной головы - сразу три, а от
лопаток крылья полезли - великое множество!
- Вот удача! - подумал Иванушка, - одна голова хоро-шо,
а три - лучше!
А с крыльями и летать сподручнее.
Как увидала его мама, запричитала-заплакала:
- Говорила - не летай, рептилией станешь... Не
по-слушался. Долетался! Иди теперь по белу свету, ищи, кто
тебя от такой напасти спасет!
Собрала ему в дорогу жвачку, сникерсы всякие там,
чип-сы, да за город проводила.
"Ну, - думает Иванушка, - если я теперь Змей Горы-ныч,
я же с горы летать должен".
Нашел он высокую гору - крут-бережок, взмахнул все-ми
своими крылами и через речку-Петричку перелетел!
А за речкой-Петричкой жила Баба-Яга, звали ее поэтому
Петровна. И было у Петровны кафе "Блинная". И сидела она в
ту пору на крылечке, пригорюнившись: давно в кафе никто не
заглядывал, блинов-кофе не пробовал!
Подлетает тут к ней Иван-Горыныч:
- Здравствуй, Яга-Петровна, что пригорюнилась?
Осмотрела его Яга внимательно и говорит веселым та-ким
голосом:
- А я уже не пригорюнилась, я теперь при-го-ры-ни-лась.
Иди ко мне на кухню работать, а через три года, три месяца и
три дня сниму с тебя заклятье, опять человеком станешь.
Иванушка согласился и сразу на кухню полетел. Голова-ми
огонь в печах разжигает, руками блины печет, ногами полы
метет. А крыльями машет - помещение вентилиру-ет.
Ну, пошла работа!
Народ в очереди толкается, локтями пихается, блинами
объедается, чаем-кофе опивается!
Иван-Горыныч еле успевает блины подавать, чай-кофе
наливать, Яга-Петровна - деньги считать! Хозяйством
обзавелись: кур завели, корову, козу купили.
Всем хорошо!
Да явился как-то к ним Кащей Бессмертный, Налоговый
Инспектор.
Он всех директоров всех кафе переживал, то есть
пере-жил (в смысле пережевывал).
"Ну, - думает, - есть здесь чем поживиться!"
И давай ходить, вынюхивать, высматривать: сколько му-ки
в блины кладут, сколько масла льют? Не кислое ли мо-локо?
Свежие ли яйца?
Каждый блинчик взвешивает, каждый стаканчик
обню-хивает.
Иван Горыныч как бешеный по кафе летает, Яга Пет-ровна
каждый блинчик по сто раз проверяет, каждый руб-лик по сто
раз пересчитывает.
Кащей и давай искать, к чему бы придраться (заклятье на
нем, на Кащее было - если хорошее кафе найдет, без суч-ка,
без задоринки, лопнет от злости), три года искал, три месяца
и три дня!
Не нашел. Лопнул!
И тут Иван из Горыныча в человека превратился.
По-прощался с Ягой Петровной, она его блинами на дорогу
накормила и за речку-Петричку проводила.
Вернулся Иванушка домой, таким, как и прежде:
две руки,
две ноги,
одна голова.
Без крыльев.
Больше не летал...
Сказка про "Волгу",
цвета кофе с молоком
Жила-была "Волга" одна, никакого цвета. Вообще-то ей
хотелось быть какого-нибудь цвета, только она сама не знала:
то ли белого, то ли еще какого. И эта "Волга" очень любила
кофе с молоком. Только никто об этом не знал, да-же ее
шофер. А шофер каждое утро завтракал в одном кафе в
Сокольниках, ел блины и пил кофе с молоком.
И вот "Волга" не выдержала и заглянула в окно кафе (это
было летом); она засверкала своими фарами и говорит:
- А мне кофе с молоком?
Шофер уронил стакан и испачкал свои шоферские брю-ки,
столько было брызг!!! Потом подбежал к продавщице и говорит:
- Дайте мне два стакана кофе... - потом подумал,
по-смотрел на свою "Волгу": - Пожалуй, мало, лучше налейте
два ведра кофе, и обязательно с молоком.
Ну и упала она, продавщица, в обморок. Пришла
заве-дующая и сказала:
- Вы что это хлопнули мою продавщицу в обморок?
А шофер говорит:
- Никто ее не хлопал, я только два ведра кофе
попро-сил.
Заведующая тоже - бах, и лежит. Там еще директор был,
только он не пришел, побоялся в обморок упасть.
Тогда шофер видит, толку от них мало - лежат себе в
обмороке. Налил сам целых два ведра кофе с молоком, по-бежал
к своей машине. А та уже чуть было не уехала, пото-му что
обиделась. И тут видит - шофер ее бежит, и бензо-бак открыла
сразу. Ну и выпила она оба ведра.
И стала наша "Волга" цвета кофе с молоком - сначала
багажник цвет поменял, а потом все остальное.
Так что, если увидите на улице "Волгу" цвета "кофе с
молоком", знайте - эта сказка про нее!
Просто Обормот
Жил у нас, на Среднем Золоторожском, кот, звали его...
э... да, в общем-то, не было у него клички, да и имени у
него не было. Каждый звал его по-своему, а кот на все клички
отзывался. Вопя радостное мм-и-а-у, терся щечками о
человеческие ноги, ел с человеческих ладоней, доверчиво
смотрел в человеческие глаза, благодарил людей громким
мурлыканьем.
Назовем его "Обормотом" - похоже, эта кличка ему больше
всех других нравилась, да так, пожалуй, и краси-вее...
Жил Обормот в подвале нашего дома. Ел только рыбу, пил
только молоко, а когда ему приносили обрезки мяса или
остатки печени, он поворачивался к ним задом, зади-рал хвост
и всеми четырьмя лапами скреб асфальт - зака-пывал добычу.
Сколько ему было лет, не знал никто, по-моему, даже он
сам. По легенде, ему было столько же лет, сколько дому, а
дому было не меньше двенадцати, и Обормот тут жил все-гда.
Но однажды, пришли рабочие, заперли подвал, заколо-тили
отдушины. Обормот страшно мяукал, жители дома кричали,
просили, ругались и плакали, но рабочих это не остановило.
Мы все подкармливали кота, просовывая через дырочки
рыбу, и поили его молоком, заправляя его в одноразовые
шприцы и вливая Обормоту прямо в рот, притиснутый к щелочке.
Интересно, на чем он там в это время стоял или висел?
А потом Обормот затих. Может быть, умер? Мы звали,
кричали... Тишина!.. Все расстроились. Бабушки плакали, дети
пытались заглянуть в подвал, но там было темно и тихо.
Может быть, умер...
Может быть, убежал...
Может быть, у него хватило сил расшатать доски, или там
где-нибудь осталась дырка, в которую он, похудев, смог
протиснуться?!..
Кто знает, кто знает...
В спасение любимого кота Обормота верят только дети и
каждый день раздается во дворе: "О-БОР-МО-О-О-ОТ!"
Когда я был маленький
Когда я был маленький, я думал, что сосиски сажают в
грядки, как морковку, причем сразу в целлофановом паке-тике,
чтобы они чистыми вырастали, а когда надо, дерга-ешь за
целлофановый хвостик и вытаскиваешь сосиски од-ну за другой,
сколько тебе надо - штук 6-8. Очень удобно!
Когда я был маленький, я думал, что сардельки - это
просто перезревшие сосиски, и очень их не любил.
Когда я был маленький, я думал, что если подольше не
срывать огурцы, из них получатся отличные кабачки. Мне
оставили три огурца "дозревать до кабачков". Не вышло. Зато
семена получились хорошие. И много.
Когда я был маленький, я думал, что "лоботряс" и
"головорез" - это одно и то же: злыдень отрежет голову,
схватит ее за волосы и трясет, гад! И страшно обижался на
бабушку, когда она обзывала меня лоботрясом. Мне после этого
мерещились под кроватью отрезанные головы на колесиках.
Назывались они "красные движущие", мама вы-гоняла их из-под
кровати веником и шваброй, только после этого я без страха
вставал.
Когда я был маленький, я думал, что если я буду есть
кашу "Геркулес", то стану очень плохим человеком, ведь
Геркулес (он же почему-то Геракл) убил льва, а лев - это
большая кошка, а кошек я люблю и убивать их никогда не буду!
Я не хотел стать Геркулесом и не ел геркулесовую кашу. И не
плакал, когда бабушка ставила меня за это в угол.
Когда я был маленький, я думал, что все родные люди
видят одинаковые сны, и обижался на родителей, когда они не
хотели рассказать, чем же там в моем сне все кон-чилось. Что
им, жалко, что ли? И плакал. И мама стала мне их
досказывать. Как же там все красиво и здорово было! Я любил
"свои сны". И только сейчас понял, что мама сочи-няла их для
меня, как сказки. Нет - лучше сказок...
Когда я был маленький, я думал, что к Пасхе выращива-ют
специальный лук-"шелухец". Огромные луковицы из шелухи, а
посередке зеленые стрелочки, эти стрелочки на праздник
кладут в салат, а кучей шелухи красят яйца. Безот-ходный
процесс!
Когда я был маленький, я думал, что когда хоронят
че-ловека, на его могиле, среди цветов, вырастает ребеночек.
Поэтому мама и баба Люба так нежно и тщательно ухажи-вают за
бабушкиной могилкой. Я тоже старался: сажал рас-саду, носил
воду, посыпал все желтеньким песочком и ждал, ждал... Но
вырастали только цветочки.
Когда я был маленький, я думал, а можно ли вообще ни о
чем не думать? Хоть сколько-нибудь? Хоть одну мину-точку? Я
лег и стал ни о чем не думать. У меня разболелась голова.
Тогда я сел и стал думать.
Когда я был маленький, я - ДУМАЛ!
|
Александр Исаев
Веник
Семиклассник Никишов в среду пришел в школу с ог-ромным
веником (как он это называл) роз. Прийти пришел, но, как
всегда, опоздал (проспал).
- Здрасте, Марья Иванна!
- А я уж думала, не придет, уже на пять минут позже чем
обычно явился.
- А я вам вени... букет принес!
- Что принес? - надев очки, спросила классный
руководитель.
- Ну розы, букет.
- А в честь чего это, а? - язвительно поинтересова-лась
учительница.
- А что, я не могу принести своему классному своему
руководителю цветы?
- Но я не пойму, за что?
- Просто.
- Ох, Никишов, садись, - вздохнула учительница, - да,
стой! Ваза там, воды налей!
Сережа налил воды.
- Теперь поставь цветы, а вазу на стол. Ох, всему надо
учить! Все, а теперь садись и перепиши с доски.
Сережа сел на место и до конца урока не произнес ни
звука. После урока он подошел к Марье Ивановне, которая
заполняла журнал. Марья Ивановна вела математику.
- Марья Ивановна, - робко произнес Сережа. - Вы
проверили контрольную?
- Да, еще в понедельник, и оценки уже сказала.
- А у меня?
- Два!
- А вы уже поставили в журнал, а?
- Проставляю, - холодно ответила она.
- А нельзя троечку, а?
- С какой стати, чем ты отличился от других, а?
- Ну-ну, - сухо сказал Сережа, резко выдернув из вазы
свои цветы, и опрокинув вазу с водой на учительский стол.
Выходя за дверь, он повторил:
- Ну-ну!
И быстро зашагал по коридору.
Марья Ивановна еще долго смотрела на разлитую воду.
Дарья Серокурова
Уроки рисования
У нас сейчас шел урок рисования. Вдруг кто-то из
наше-го класса сказал:
- А Вадик записочки пишет!
Я узнала голос, это говорил Саша.
- Записочки? Вадик, что мы должны были рисовать? -
грозно спросила Наталья Петровна.
- Кошек! - виновато ответил Вадик.
- А ты чем занимаешься?
Он замолчал. Воцарилась тишина. Наталья Петровна что-то
записывала в классный журнал. Спустя пару минут она сказала:
- Я тебя на этот раз прощаю, Вадик, но если это еще
повторится, я буду вынуждена вызвать твоих родителей!
Вадик презрительно смотрел на Сашу, бурча про себя:
"Друг, называется... Не друг ты, Саша, а настоящий
преда-тель!"
На следующем уроке рисования мы рисовали собак. И что
за дурацкие темы: кошки, собаки... Вот если бы кукла Барби
или игрушки какие-нибудь... А то - собаки да кош-ки...
Вдруг учительница сказала:
- Заканчивайте, скоро звонок. И Наталья Петровна
принялась ходить между партами и смотреть, как мы нарисовали
собак. Вадик так красиво на-рисовал собаку! Он отпросился
выйти, но когда он ушел, предатель Саша взял его альбом и
подрисовал собаке сига-рету и серьгу в носу и подписал:
"Наталья Петровна".
Когда Вадик вошел в класс, он ничего не заметил - его
альбом был закрыт. Он лишь услышал, как Сашка смеется, но не
знал, над чем.
Вадик сказал Наталье Петровне, что уже закончил
рабо-ту. Учительница подошла к нему и раскрыла его альбом.
- Так, Вадик, ты опять за свое! Ну на этот раз я вызову
твоих родителей!
Теперь Вадик понял, над чем смеялся Сашка. Но не стал
объяснять Наталье Петровне, кто на самом деле нарисовал
сигарету с сережкой - он не был ябедой.
- Выйди за дверь!
Вадик нахмурился и вышел из класса. Нам с Викой было
так его жалко!
На следующий день в школу явилась мама Вадика, и
На-талья Петровна рассказала ей, как Вадик отвратительно
себя ведет. Ух, и влетело же тем вечером Вадику от мамы! А
ведь не он был виноват...
Александр Анисимов
Наводнение
Это случилось три года назад, в деревне.
Была весна, и наша деревенская речка разлилась во всю
ширь, затопив поля.
Чтобы перебраться на другой берег, надо было пере-плыть
на пароме, но паром не работал, потому что с реки еще не
полностью сошел лед. Мы с другом перевозили лю-дей на лодке
- за деньги. Однажды мой друг заболел, про-студился, и я
работал один.
Был вечер, и я решил уже причаливать и идти домой, но
тут увидел на льдине маленького медвежонка.
Течение было сильным, и льдина плыла очень быстро. Я
принялся грести, подплыл ближе к льдине. Мишка спер-ва
отпрыгнул в сторону, но потом понял, что я хочу ему помочь -
и полез в лодку. Мы поплыли к берегу.
До берега оставалось несколько метров, когда борт
лод-ки, напоровшись на что-то, треснул, и лодка начала
запол-няться холодной водой. Медвежонок стал нервничать, и
я, схватив его, швырнул на берег, а сам остался в лодке.
Я вскочил на ближайшую льдину, а лодка в это мгнове-ние
ушла на дно. Прыгая по льдинам, я добрался до берега и пошел
домой. Потом рассказал друзьям, но никто не по-верил.
|
СТИХИ
Сергей Ефремов
* * *
Когда нечего делать - сидишь и скучаешь…
По телеку нету программы любимой…
Засядешь за комп - Интернет вдруг повиснет…
Захочешь подумать - о чем?… ты не знаешь,
И игры на компере вдруг надоели…
Засесть за домашние - нет, дело кислое…
Ты книжку возьмешь, но не прочитаешь
И первой страницы…
Пойдёшь, погуляешь?
Погода плохая…
Подумай, ведь есть еще что-то,
что можно, наверное, сделать.
Быть может, о ком-то стихи
придумать (пускай и от скуки).
Но нет, не выходит - ты скажешь:
"Не стоит, ведь нет в этом смысла..."
Себе ты вопрос задаешь:
"Где б дело найти, чтобы в нем
Был смысл, чтоб спастись им от скуки?"
На твой вопрос, знай, есть ответ…
Но он лежит там, в глубине
Твоих всех мыслей… в подсознанье.
Но нет… ты прочитать не сможешь
Ответ свой -
Мгновенье - и здесь он …
Лишь миг - и он исчез…
Ответ твой близко ль, далеко
Ты не узнаешь сам…
Но будет время - и найдешь
Ответ на свой вопрос…
Ведь есть у всех людей дела…
(найдется для тебя работа…)
Вера Павлова
* * *
Мой корабль затонул в пути,
Я плыву на чужом корабле,
И в конце мне придется сойти
И одной брести в темноте.
Но пока за солнцем чужим
Замечаю отливы меди,
Я считаю корабль своим
И себя за него в ответе.
Я стираю с червонцев пыль
И гляжу на блеклые лица.
Мне не снится давняя быль -
Вообще ничего не снится.
Я беру этот долгий миг,
Ни о чем почти не жалея.
Будут порт, темнота и крик -
Но пока отражаюсь в воде я.
* * *
Что же ты делаешь, осень,
Злая моя подруга?
Мы ведь давно не просим
Тропки из этого круга.
Лишь по привычке обходим
Эти линялые лужи
И ожидаем сходен
В месиво вязнущей стужи.
Грязными, прелыми листьями
Лепятся мысли к стене.
Осень с сухими глазами
Хочет, чтоб плакалось мне.
* * *
Душно. Вечер выходит из окон,
Вытирая рукой улыбку,
И задумчиво, как-то боком
Опирается на калитку.
Душно. Вечер выходит из окон
И угрюмо смотрится в лужи.
День, упавший как срезанный локон...
Никому он теперь не нужен.
* * *
Плывем в седую неизбежность,
Как те седые облака.
Их крайне обмелевшая река
Еще бормочет про свою безбрежность.
Плывем в седую неизбежность,
С трудом неся свои мгновенья.
И в душной мути облегченья
Встречаем реющую снежность.
Плывем в седую неизбежность,
Все чаще глядя на висок,
Свой истончающийся срок
Уже сменяв на безмятежность.
Плывем в седую неизбежность...
 ПО-МОЕМУ!
Сергей Лисовский
Как я вижу мир
Мир вижу радугой!
Дождиком и снегом.
Ветром, морем и запахом грибов.
Солнцем в голубом небе и облаками, плывущими на запад...
...Ласковой летней травкой и желтыми осенними листьями,
Я люблю этот мир и люблю его таким, какой он есть -
таким, как я его вижу.
Как я вижу мир…
…А что вообще для меня этот мир?
Вселенная? Планета Земля?
Или мир - это я сам?
А может, мир - это божья коровка, ползущая по моей
руке?
…Улети на небо, там твои детки кушают конфетки…
Или муравьишка, несущий соломинку в свой город?
…Соломинка такая громадная, а муравей маленький, но сильный!
Интересно, а что для него Мир? И что заставляет эту
козявочку так прилежно работать?
А может, мир - это моя полянка с ласковой травой и
желтыми одуванчиками в начале лета?
А может, мир - это бездонное небо, усыпанное гроздь-ями
звезд, стремительные спутники и далекое созвездие Андромеды?
Когда-нибудь я уйду, а все это останется вечно… Это
мир? Наверное, да!
Для меня мир начался 22 апреля. Только вот распахнул он
свои дверцы позже… Лет через пять-шесть. Когда я начал
осознавать себя. А ведь я - это тоже кусочек этого огромного
и бесконечно-удивительного мира!
Ну, как же я его вижу…?
Рекой и солнцем, морем и облаками, спешащими пере-дать
привет моему другу за океаном! Березой в белом са-рафане и
душой из нежных зеленых листиков.
Мир - это мой пес Тимка, любящий меня всем своим
большим собачьим сердцем!
Мир - это мой игрушечный мишка, которого я всем сердцем
люблю!
Мир - это мои мама и папа, а также братишка Эдик…
Мир - это любимые книги, песни и кинофильмы.
Мир - это поцелуй мамы перед сном. Теплая постель и
удивительные сказочные сны, от которых становится не-множко
грустно…
Кружка теплого молока, - того молока, с которого мир и
начался…
…Каким я вижу мир…
Пестрым и контрастным. Веселым и грустным. Жесто-ким и
добрым, и снова жестоким, чтобы тут же подобреть, а потом
больно ударить…
Войны, фашисты, пожары и наводнения. Насилие и
убийства… Жестокость.
Бездушие и безразличие - это тоже наш мир, и никуда от
этого не денешься…
Доброта близких мне людей, мои обиды и обиды на ме-ня…
Хочется смеяться и хочется плакать - это тоже мой мир…
Любить и ненавидеть, крик и тишина - это мир. Мой мир и
мир каждого из нас.
…Мир - это мы все. Это все что мы видим, чувствуем и
чем живем!
Мир - это "свет в любимом окне и звезды, что в ти-шине
над горизонтам горят..." ( "Любэ").
Мне папа подарил на день рождения компьютер, и вот он
тоже стал частичкой моего мира.
Маленькое окошечко в радость…
…Мои учителя - отдающие все свои знания, которые мне
так необходимы в навигации по жизни…
Это мой мир!
Бывает так, что я просто ненавижу этот мир, а потом я
его обожаю и живу им.
Бывает так, что не могу дождаться рассвета, чтобы
под-скочить с кровати и закричать: "Я люблю тебя, мой
МИР!!!"
А бывает так, что подушка - это единственный мой мир,
который может молча выслушать и впитать слезы…
И это тоже мир…
А еще бывает мир бездомных и одиноких детей.
Этот мир - самый страшный и жестокий.
Я знаю одного мальчика, его Андрей зовут... Живет он в
Ялте. Хотя "живет" - громко сказано.
…Его мир в Ялте. Мир жестокий и мир одиночества… Мир
проходящих мимо людей, не замечающих боли в гла-зах этого
мальчика. Бездушный мир. Безразличный мир.
Что для него мир, если он никому не нужен? Что для него
мир, если кусочку черного хлеба он без памяти рад?! В чем
его мир? В этой маленькой корочке? В этом сухарике счастья?
Что для него этот мир, если у Андрея нет даже рубашки?
Холодно ему в этом "мире" и одиноко.
…И это все наш мир?
Да, наверное…
Вы меня извините, пожалуйста, за ошибки. Но это же не
главное?
Я, конечно же, буду стараться от них избавиться, но и
мои ошибки - тоже мой мир…
И выражение "учись на чужих ошибках" - это просто
глупость! Учиться ходить можно только падая и набивая шишки!
Научиться жить можно только на ошибках своих… Это мой мир, и
он меня учит по-своему!
Учит так, как я его вижу…
Как я вижу мир ?
По-разному…
…Другой вопрос, каким бы я хотел его видеть…
…Но так не бывает.
 У КНИЖНОЙ ПОЛКИ
Петр Батуринцев
«Дракула» Брэма Стокера
Уже много лет "Дракула" ассоциируется у всех с чем-то
ужасным. Но не подумайте ничего плохого - "ужасным" в смысле
жанра. С первых страниц складывается именно такое
впечатление, но после... привыкаешь, что ли. Пере-сказывать
сюжет, я думаю, не стоит, все предельно ясно. Ну кто не
слышал о графе Дракуле, живущем в старом ро-довом замке,
где-то в Венгрии?
С первых страниц я понял, что знаю про "Дракулу"
да-леко не все. Вся книга составлена из обрывков дневников
главных героев. Такого понятия, как "авторская речь", здесь
нет вообще. Даже язык у каждого героя своеобразен. И вправду
создается впечатление, будто читаешь чужие запи-си,
собранные в одну книгу. С самого начала роман прямо-таки
захватывает, но ближе к середине становится скучнее -
кажется, что погоня вот-вот закончится, догонят... Но тут -
облом, затем еще облом. Обломов становится все больше и
больше, и в результате погони кажутся слишком долгими и
затянутыми. Но это лишь мое мнение насчет середины. Конец
вновь не дает оторваться от книги, опять становится страшно,
страшно интересно и страшно за главных героев.
Я долго не мог понять, что же привлекает меня в этом
романе: сюжет вроде бы не такой уж особенный (по
совре-менным представлениям). А потом понял: мне понравился
стиль, в котором написана книга. Ощущение реальности
происходящего подчеркнуто не только стилем дневника, но и
языком каждого героя, присущим лишь ему одному. К тому же
все происходящее описано Брэмом Стокером очень красочно и
точно, независимо от того, где происхо-дит действие - в
замке ли Дракулы, в Лондоне ли, или в склепе. Одним словом,
как бы ощущаешь себя одним из героев.
Сложно назвать это ужасом, так как это почти и не ужас,
в нашем теперешнем понимании, но, прочитав книгу, я пожалел,
что хотел закрыть ее на середине. Ведь только осилив ее до
конца, я понял, что переживал за героев по-настоящему. Пот
на лбу у меня, конечно, не выступил, но удовольствие я
получил огромное.
 НА ВЕЧНОМ ПРИКОЛЕ.
Фразарий
Из школьных сочинений:
Роман Сервантеса "Донки Хон".
Может, ворона веревку перегрызла?
Инструктированная рукоятка меча.
Собака, увидав своего хозяина, задрала хвост и уши и
засмеялась нечеловеческим голосом.
Автор показывает любовь Морозки к своему ближнему, в
данном случае к коню.
На физике:
- Сейчас же выключи плейер!
- А он у меня не играет.
- Зачем же тогда уши заткнул?
- Ну-у, чтобы не дуло...
На литературе:
- А "Братьев Стругацких" Достоевский написал?
- Ну-ка скажи, когда родился Николенька Ростов?
- Во втором томе!
|
Последнее обновление: 1 августа 2001 года.
